Дальнейших раздумий не хотелось. Никогда занятие умокопанием не помогало ему в борьбе с внешними обстоятельствами. В жизни всё равно заранее хватало ясности: встал на рельсы – и дуй вперёд, сколь достанет терпения. А куда ей не надо, чтобы ты попал – она всё равно не попустит. Или её не попустят, чтоб она тебя попустила. Вот как сейчас, с Марией, получается… Однако же ловкая пролаза! С матерью – гляди, как лихо поладила. И к нему, вон, без мыла в зад старается влезть: всё Коленька да Коленька, ласковая, аж дальше некуда.
Охренеть можно от этакого анекдота. Чистый сюрприз. Не каждое сердце выдержит, да ещё спросонья! Нет, прежде его линия судьбы не допускала настолько крутых разворотов. Кому расскажешь – не поверят.
Чуб бросил на пол чинарик; сплюнул на него, прицеливаясь затушить. Не попал. Снова, склонившись пониже, сплюнул – и снова промахнулся. Чинарик медленно потух сам по себе, на прощание выпустив вверх тонкий сизоватый дымок, словно не сумев удержать желающую поскорее попасть в рай сигаретную душу. А Чуб поднялся на ноги и, пройдя в соседнюю комнату, приостановился возле стола. Взмахнул над ним рукой, чтобы согнать со скатерти жирную зелёную муху, которая, сердито зажужжав, перелетела на край кастрюли. Отодвинул стул и сел.
Вынашивать сколько-нибудь членораздельные планы на ближайшую жизнь казалось бессмысленным, да и взять силы на это было неоткуда. Лишь одно представлялось ясным: неминуемое не перебороть, сколь ни тужься. Не биться же ему теперь головой о стенку. Чем пускать возмущённые пузыри, пытаясь выгрести против течения событий, правильнее остановиться и, оглядевшись вокруг своего места в жизни, постараться взять себя в руки. Потому что существовать со спокойными нервами не только легче, но и для здоровья приятнее. А там, глядишь, и всё остальное наладится само собой.
«Как знать: может, мне будет и лучше с этой Машкой-то, – подумал Чуб устало, не переставая испытывать желание потерять память. – В конце концов, нет такой девки, чтобы не пригодилась ко времени. Да и какие мне ещё предлагаются варианты? Никаких. Попался в тиски, так пищи не пищи – лучше уж состроить перед окружающими спокойную фигуру общего вида. Всё равно пришлось бы рано или поздно поднимать вопрос о женитьбе, не в одиночку же свой век прокуковывать. Каждому человеку нужен кто-нибудь для души и тела».
И, устроившись поудобнее на скрипучем стуле, пробормотал в неподвижный воздух:
– Так уж и быть. Не очень-то охотлив медведь плясать, да как не запляшешь, когда губу теребят.
Помолчал недолго и добавил, точно разъясняя самому себе:
– Пусть остаётся, чёрт с ней. Как бы всё дальше ни развернулось, лучше верить концу, чем началу.
С этим решением он обрёл предчувствие готового вернуться покоя. Отчего – желая подстегнуть пробуксовывавшую развязку – направил лицо в сторону кухни и крикнул:
– Завтракать-то мы сегодня будем или нет?
И положил локти на стол в нетерпеливом ожидании.
А потом, поколебавшись, с затихающим раздражением взял с тарелки ещё один солёный огурец.
– Жизнь – как коробка шоколадных конфет: никогда не знаешь, какая начинка попадётся.
(Художественный фильм «ФОРРЕСТ ГАМП»).
– Это ещё что? Откуда она взялась? За моей спиной сговорились?
– Да ты что, Илья? Да вот те крест! А вообще… баба в походе всегда пригодится. Ну, я имею в виду, поесть приготовить или постирать: у меня, вон, рукава грязные…
