От того, как яростно бабушка принялась ее защищать, в груди снова щемить начинает.
– Ты так уверена? Можно узнать, почему?
– И нескольких минут хватит, чтобы понять, что нет девушки чище и светлее Лианы. Ты позволил чьей-то лжи затуманить свой разум и повлиять на твое отношение к ней...
– Это не чья-то ложь, бабушка, а мои убеждения! Мои глаза и разум. Им я доверяю больше, чем чужим словам. Она солгала мне, бабушка. Понимаешь?
– И в чем же, скажи на милость? Что такого ужасного сделала эта девочка, чтобы как с цепи сорвался?
Осуждение в ее тоне. Такое открытое и явное задело за живое. Такое, что я не выдерживаю и выплевываю со злостью:
– Она не девственница! Этого достаточно?! Довольно веская причина, как думаешь?
Впервые в жизни я услышал, как моя бабушка ругается матом. Подобное открытие немного смягчило меня, губы даже растянулись в неком подобии улыбки.
– С чего ты решил, что она не девственница?
– Я не буду обсуждать это с тобой.
– А с кем еще? Может матери скажешь? Она уж точно сделает все, чтобы сжить бедную девочку со свету. Если ты обвиняешь ее, я хочу знать, почему!
– У нее не было крови, – произношу тихо и чувствую, как краснею.
– И что?
Искреннее недоумение в ее тоне кажется абсурдным.
– Этого разве мало? Черт возьми, бабушка, я никому не позволю делать из меня рогоносца! Если бы она признавалась мне раньше, если бы сказала все честно...
– Ты бы никогда на ней не женился, – договаривает вместо меня, и я соглашаюсь. – Только не говори, что ты обвинил ее в этом после вашей первой брачной ночи!
– Обвинил! Потому что мне не нужен б/у товар. И она об этом прекрасно знала, вот и разыгрывала передо мной святую невинность.
– И поэтому ты решил, что вправе разбить ей сердце? Ты бросил ее? – очередной тяжелый вздох тупым лезвием проносится по моим натянутым нервам.
Перед глазами моментально темнеет, дыхание застревает поперек горла.
А как же мое сердце? Что на счет него, бабушка?
Мои мечты о доме, семье...
Разве они ничего не значат?
– И это ты называешь ее предательницей? – правильно истолковав мое молчание, произносит бабушка. – Ты – тот, кто поклялся всегда ее защищать, быть рядом и держать за руку. Тот, кого она любит всем сердцем... Какой же ты идиот, Арсен! Отсутствие крови в первую ночь еще не значит, что она не была девственницей! Неужели ты не знал этого? Спросил бы хоть у меня, дитя, прежде чем ТАК ужасно с ней поступить...
– Ч-что? – заикаюсь жалко.
Пытаюсь сглотнуть горечь, что ядом встала поперек горла и не могу.
Слова бабушки звенят в ушах приглушенным эхо.
Отсутствие крови – не доказательство.
И снова ее лицо перед глазами.
Красивое и такое печальное. Слезы и отчаянная мольба...
– Арсен... – сердце разрывает от того, как она это произносит. – Прошу поверь мне. Не делай этого с нами... Это же я. Твоя Лиана. Посмотри! Разве ты не видишь, как мне больно?
Кровь мгновенно отливает от лица, когда в памяти всплывают все те ужасные слова, какими ее называл. Я обидел ее. Обвинил в том, чего может никогда и не было...
А ведь она просила поверить ей! Умоляла выслушать, довериться...
Господи, что же я натворил?!
Обвинения бабушки – ничто по сравнению с тем, какими словами я награждал себя мысленно.
Я чувствую, как проваливаюсь в темную, холодную пропасть. Вижу, как земля уходит из-под ног и в этот самый миг яркая молния рассекает небо надвое. Гром оглушает, проносится бешеной вибрацией по телу. Колени подгибаются, и я цепляюсь за дверцу машины, чтобы не упасть.
