Ныряю в салон, не видя перед собой ничего. Разворачиваюсь и гоню обратно. А в голове только одна мысль:
Пусть бабушка права окажется. Пусть будет права, господи. Я все сделаю, только бы вымолить у Цветочка прощение. Я излечу те раны, что нанес ей утром. Только бы подтвердилось. Прошу!!!
*Им тха – Мой мальчик (пер. с армянского)
9. Глава 8
Лиана
Прошел уже час, а его все нет и нет.
Я слышу, как в коридоре тикают старинные настенные часы. Каждая их дробь отзывается во мне глухой болью.
По мне словно танк проехал. Тело ломит, сводит очередной судорогой, натягивает и рвет на части.
Арсен не услышал меня. Он вообще меня не слушал.
Его жестокие болезненные обвинения еще звучат в этой комнате. Кажется, что каждый миллиметр воздуха пропитан ими. Злыми, ядовитыми высказываниями.
Противное эхо в моей голове произносит их, не замолкая ни на миг. А сердце болит так сильно, что хочется проткнуть грудную клетку чем-то острым. Вогнать кол прямо между ребер. Только бы не чувствовать этой ноющей, невыносимой боли...
Словно меня закрыли в непробиваемом вакууме и оставили умирать медленной мучительной смертью.
Я кажусь себе такой слабой... такой беспомощной. До мерзости.
Мне бы встать, собрать свои пожитки и уйти отсюда, уехать куда подальше.
От всего. От дома этого, от воспоминаний, что хранит эта спальня... И от него. Главное – от него.
Чтобы больше никогда не видеть этих глаз. Мертвых. Леденящих душу. Без единого проблеска понимая в ярко-серых грозовых глазах.
Он не поверил мне. Решил, будто я могла ему изменить...
И не знает, что мне даже от мысли, что меня может коснуться другой, становится тошно.
Я бы лучше умерла, чем позволила ЧУЖОМУ, не ему, дотронуться до себя.
А он даже слушать не стал. Не понял этого. И не поймет уже. Я знаю.
Закрываю глаза и снова его лицо вижу.
Такое злое. С холодной презрительной усмешкой, которая внушает мне больше страха, чем если бы Арсен кричал или даже пытался ударить.
Его безразличие убивает меня. Режет без ножа.
А я все продолжаю сидеть на полу комнаты, где еще несколько часов назад чувствовала себя счастливейшей из людей.
В комнате, которая обрушилась на меня и погребла под невидимыми развалинами, не оставив ни единого шанса на спасение...
Арсен растоптал меня. Все мои мечты, всю любовь... взял и сравнял с грязью.
Разве такое прощают?
Вот бы я умерла в том пожаре много лет назад!
Вот бы не дожила до этого дня и не узнала, что любовь бывает ТАКОЙ болезненной...
Потому что физически умирать не так больно, как душой.
Арсен убил меня. Ранил в самое сердце.
Со спины. В тот самый момент, когда я собственными руками выдрала свое глупое сердце и принесла ему...
Когда я думала, что уже никогда не буду одна.
Злой. Жестокий. Бездушный Арсен.
За что ты так со мной?
За что?!
Сглатываю ком в горле и зажимаю рот рукой, чтобы не взвыть в голос.
Я больше не плачу. Слезы давно высохли. Казалось, в моем теле уже не осталось никакой жидкости. Пустая ненужная оболочка. Надтреснутый сосуд, не пригодный ни для чего.
Мне по-прежнему больно. Сильно. До чертноты в глазах.
Обида кружит надо мной голодным коршуном, кусает, рвет на части.
А мне уже все равно. Я уже ничего ничего не хочу. Только умереть. Закрыть глаза, свернуться клубочком и исчезнуть.
И лишь голос разума противно шепчет:
– Куда? Одумайся, глупая! Тебе же некуда идти. Забыла?
Не забыла. Никогда не забуду.
Но и оставаться здесь я больше не хочу!
