Хмель слетел сам собой за несколько мгновений. Дарий почему-то явственно представил себе двоих мужиков, лежавших перед женой в чересчур откровенных позах, и ее, голую, с плеткой над ними. Зарычав, Дарий выскочил из спальни Митрия и бросился в покои к жене. Ярость клокотала в груди. Убьет! Всех убьет! И эту дуру с плеткой тоже! Ее — в первую очередь!
Добежал Дарий быстро и даже ни разу не обернулся волком. Влетев ураганом в комнату жены, он застыл памятником самому себе. Мужиков в комнате не было. А вот рорраны, злобные животные, похожие на огромных псов, были. Рорраны обычно охотились парами. Самец отвлекал добычу, а самка ее загрызала. Но теперь оба, и самец, и самка, активно виляя хвостами, лежали у ног разозленной жены, ни разу не раздетой.
— О, явился не запылился, — повернулась к Дарию жена, запнулась, повела носом, как самая настоящая волчица, принюхалась. — Ты что, пьяный, что ли? Алкаш! Дожили! Я за алкаша вышла! Лежать! – уже рорранам, попытавшимся при виде Дария подняться. Снова Дарию. — Эй, ты меня слышишь? Прием!
Дарий понял, что протрезвел он рано. У него снова зачесались руки от желания придушить эту дуру!
Занятие с учителем словесности закончилось минут через двадцать-тридцать. И чувствовала себя Лика после этого занятия, как выжатая тряпка. Она никогда и представить себе не могла, что правильно разговаривать настолько трудно. В обычной, земной жизни Лика особо за речью не следила. Не материлась на работе и только. А так спокойно могла использовать в обиходе любые словечки. Здесь же, став женой императора, она узнала, что сленг, просторечие, да даже разговорные слова в речи употреблять очень нежелательно, особенно на официальных приемах.
А без всех этих слов Лика разговаривать не умела. Поэтому пришлось долго и мучительно выдавливать из себя те фразы, которые учителю не покажутся излишне пошлыми или вульгарными.
К концу занятия Лика готова была убить всех и каждого, а первым делом — любимого супруга, который подсуропил ей с этими уроками.
Когда после ухода учителя в комнате поплыл воздух, и на полу внезапно оказались два огромных пса, Лика поняла: вот он — шанс — сорвать на ком-то свое раздражение.
Животных Лика любила. Не сволочных мышей или крыс, а нормальных животных, желательно крупных, одомашненных. Одно время она даже близко общалась с заводчиками бойцовых собак.
— Ты, Лика, страшная женщина, — сказал ей, как-то шутя, Андрей, заводчик, плечистый двухметровый брюнет. — Собака, конечно, должна слушаться хозяина. Но когда ты рявкаешь очередную команду, слушаться тебя хочется и мне.
Лика тогда приняла это как комплимент.
А вот сейчас, увидев непонятно как очутившихся в ее комнате огромных псов, она решила вспомнить давнее прошлое.
— Сидеть! — от голоса Лики задрожали в рамах стекла. — Я кому сказала! Сидеть!
Псы поняли со второго раза: упали, прижались к полу и усиленно завиляли длинными пушистыми хвостами.
Лика удовлетворенно ухмыльнулась – получается, обучаемые, - и крикнула в пространство, пародируя зазывал, орущих в рупор:
— Эй! Мужа моего никто не видел? Ему тут подарочек… А ну, лежать! Лежать, я сказала, ироды! Выпорю! Обоих!
Пока Лика думала, куда деть животных с минимальным для себя ущербом, дражайший супруг появился в спальне, взлохмаченный и с горящими глазами. А еще от него пахло выпивкой.
— О, явился не запылился, — повернулась к нему Лика, принюхалась, недовольно нахмурилась. — Ты что, пьяный, что ли? Алкаш! Дожили! Я за алкаша вышла! Лежать! —уже псам, попытавшимся при виде мужа подняться, затем опять мужу. — Эй, ты меня слышишь? Прием!
