- Я – Дарий, - ответил он, не пытаясь приблизиться: закон Лейстера, как и клятва, данная богам, подчеркивали, что в своих отношениях с женой он обойдется без насилия. – Ты сама согласилась выйти за меня.
- Когда? – настороженно уточнила Ланария. – Не помню, чтобы моего мнения кто-то спрашивал.
Дарий открыл рот. Дарий закрыл рот. Если подкапываться к каждому произнесенному им слову, то она была права: согласия на брак она не давала. Но… бесы и их приспешники! Кто же спрашивает желания женщины?!
Помянув не особо хорошим словом закон Лейстера, выставивший его в данную минуту в собственных глазах идиотом, Дарий раздраженно дернул плечом:
- Неважно. Ты теперь моя жена. А значит…
- Ничего это не значит, - все так же внимательно наблюдая за каждым его жестом, решительно оборвала его Ланария. – Кто вам сказал, что я рвусь лечь с вами в постель? Что это за издевательство над женщиной?! Не покормили, переодеться и вымыться после ваших свадеб не дали. А туда же – раздвигай ноги, жена. Что за отношение, как к скоту?!
Света несла полную чушь, на ее взгляд, но, только работая языком, она могла удержать этого похотливого самца как можно дальше от ее нового тела. Ей необходимо было время, чтобы обдумать странную ситуацию, понять, что можно и что нельзя делать, да и вообще… Какая постель с незнакомым мужчиной?! Он что, за шлюху ее держит?! Или за имущество, с которым не нужно считаться?!
- Ты сейчас устала. Перенервничала. Это понятно. Я пришлю слуг. И приду позже.
Незнакомец, назвавшийся ее мужем, бросил на нее последний, внимательный взгляд и вышел из комнаты.
Света присела на край кровати, схватилась за голову руками. Влипла. Она влипла по самое не хочу. Другой мир. Непонятный тип в мужьях. Неясно, возможно ли возвращение на Землю.
Чувствуя, как приближается истерика, Света закусила губу.
- Рейла, вам плохо? – чужой голос, фальшивый и холодный, был пропитан презрением.
Света подняла глаза: одна из служанок, что одевала ее перед свадьбой, пухленькая брюнетка в белоснежной форме и чепчике. Смотрит, как на крысу: вроде и прибить надо, но и руки марать жаль.
В Свете вспыхнуло раздражение. Соломинка сломала хребет верблюду[1].
- Вон, - с трудом сдерживаясь, приказала Света, неотрывно глядя в карие глаза служанки.
Та скривилась:
- Рейла, послушайте…
Дальше Света помнила всё как в тумане: она резко вскинула руки, из пальцев внезапно забили, насквозь прошивая стену напротив, разноцветные лучи. В комнате поднялся вихрь, скидывавший на пол всевозможные предметы, мелкие и крупные, опрокидывавший мебель и несший прохладу, плавно переходившую в холод.
В карих глазах служанки появился страх. Она закричала, повернулась, бросилась вон из комнаты.
- Вон, - кричала ей вслед Света, стоя в центре вихря с поднятыми вверх руками, - вон сейчас же!
[1] Существует притча о терпеливом верблюде. На его горб навьючили огромное количество тюков и поклажи, и он все выдержал, но когда сверху положили легчайшую соломинку, верблюд рухнул. Она переломила ему хребет.
4. Глава 4
Сказал мне примус по секрету,
Что в зажигалку он влюблен.
И, рассказавши новости эту,
Впервые выданную свету,
Вздохнул и был весьма смущен.
Но зажигалке и милее
