— Йога! — добавляю я.
Руки Багратова скользят выше. Он стягивает их замком на моей талии.
— Что?
— Я хожу на йогу и хотела бы продолжить это делать…
Головорез раздумывает несколько секунд, кивает:
— И йога. Пусть будет так.
Инга проворно обворачивает ленту вокруг моей груди.
— Девяносто один. Увеличить?
— Нет! — кричу я, паникую. Прикрываю грудь ладонями. — Я не хочу. Не надо мне ничего увеличивать!
— Записать Эрику к Полежаеву на консультацию? — интересуется Инга, игнорируя моё возмущение.
Багратов хлопает меня по запястьям, вынуждая опустить руки. Накрывает мою грудь обеими ладонями, исследует пальцами, раздумывая.
— Не крупная. Но не обвисшая. Упругая… — делает паузу. — Сгодится и такая.
— Губы? — переключается на другое Инга.
Багратов зажимает мой подбородок и сминает губы пальцами.
— Не надо мне ничего увеличивать, надувать и кромсать. Пожалуйста!
— Не хочешь быть эталонной красоткой? — в тёмных глазах Багратова загорается неподдельный огонёк интереса.
— Я хочу остаться собой!
— Да, но твои желания здесь не учитываются, — ухмыляется Багратов, проводя большим пальцем по нижней губе.
Потом резко отходит от меня к окну, опираясь на подоконник широкими ладонями.
— Я просто боюсь операций… — выдыхаю я, понимая, что если Багратову захочется, меня положат на операционный стол прямо сейчас. Без наркоза.
Криминальный авторитет оборачивается. Не знаю, о чём он думает, глядя на меня. Но мне хочется одеться. Очень хочется, хоть и я боюсь это сделать. Кто знает, на что способен Багратов? Ведь он хладнокровно пристрелил похитителя, когда тот держал пистолет у моего виска.
— Не трясись, — милостиво произносит Багратов. — Можешь одеться.
— Дамир Тамерланович, если позволите высказать своё мнение, я бы поправила вашей избраннице губы. Выделить верхнюю и сделать немного пухлее нижнюю, — подаёт голос Инга. — Чтобы приблизить к стандартным эталонам красоты…
Багратов награждает Ингу таким тяжёлым и говорящим взглядом, что та мигом прерывает свою речь.
— Стандартные эталоны красоты? Увы, в её случае уже поздно. Этих кукол штампуют в раннем возрасте. А в её… двадцать полных лет можно только вынести мозг. Есть вероятность, что после этого она станет куклой. Но… — по губам Багратова расползается усмешка. — Маловероятно. Книжный червь поглотил слишком много информации, работая в библиотеке.
Я укутываюсь в тонкую простынь, словно мумия, слушая град насмешек, сыплющихся в мою сторону. Прикрываю глаза, делая вид, что всё сказанное не имеет ко мне никакого отношения. Меня здесь нет. Вернее, их здесь нет, а вот я — очень даже есть.
Лёгкое движение. С моего носа стягивают очки. Я моргаю пару раз, чувствуя себя беззащитным и слепым кротом, вытащенным из глубокой норы на поверхность земли.
— Вот это… — щёлкает Багратов по дужке очков. — Нужно исправить в первую очередь.
6. Глава 6
— Что ты имеешь в виду, Багратов?
— После выписки из больницы тебя обследуют лучший хирург-окулист. Тебе проведут операцию по восстановлению зрения, если это возможно. Или подберут линзы. Никаких очков ты носить не будешь.
— Я боюсь операций.
— Да, но втайне ты хотела исправить этот изъян. Не возражай. Это не обсуждается.
— Есть ещё что-то, что мы должны знать о тебе, Эрика?
— У меня сильная аллергия на орехи, — отвечаю я.
Инга кивает и делает несколько пометок у себя в планшете, предъявляет его боссу, показывая. Багратов внимательно изучает это несколько минут и только потом согласно кивает.
