Я и забыла, что Алинора обожгла меня шпилькой. Но если нет боли, о ране быстро забываешь, со мной это было много раз. Вот и теперь – уродливый шрам смотрелся ужасно, но не слишком меня беспокоил.
- Небеса милосердные, - выдохнул Диамант. – Вы почему не сказали, что поранились, невестка?
- Уже всё прошло… - немного фальшиво сказала я.
- Я и вижу, - язвительно произнёс доктор. – Сперва я должен позаботиться о даме, - сказал он Диаманту. – А вы пока переговорите с милордом. Если он говорит, что мои услуги ему не нужны, то, может, и правда лучше его не беспокоить.
- Конечно, сначала позаботьтесь о миледи Алиноре, - тут же согласился младший Левенштайль. – А я загляну к брату.
- Пройдёмте в гостиную, миледи, - доктор половчее перехватил свой чемоданчик. – Почему вы сразу не позвали меня? Незачем было терпеть такую боль…
Судя по всему, доктор прекрасно знал, где в этом доме гостиная. Он пошел вперёд, а я – за ним, на ходу придумывая, что сказать про ожог и причины его получения. Держась за перила, я оглянулась и увидела, что Диамант стоит в коридоре, хмурясь точно так же, как герцог, и смотрит мне вслед. Наши взгляды встретились, и младший Левенштайль ободряюще улыбнулся, кивнул, а потом пошел к спальной комнате герцога, на ходу ероша волосы.
В гостиной господин Бюркель поставил чемоданчик на стол, прямо на белую скатерть и потребовал воды и полотенце, чтобы вымыть руки. Этим он сразу расположил меня к себе. В моей памяти прочно засело, что в прежние времена доктора не слишком утруждали себя мытьем рук и соблюдением гигиены.
- Что у вас с рукой, миледи? – спросил господин Бюркель, когда служанка, которая приносила воду и полотенце, ушла.
- Уже всё в порядке, - заверила я его. – Ожог зажил, и совсем не больно.
- Я не спрашивал, больно или нет, - перебил он меня. - Вижу, что рана почти зажила. Я спрашиваю, как вы её получили.
Я замешкалась всего на пару секунд, а потом пожала плечами:
- Моя неосторожность, только и всего. После свадьбы я стала такой рассеянной…
- Вы уверены? – доктор сурово взглянул на меня поверх очков. – Простите, миледи, это не моё дело, конечно… Но я не могу молчать, когда вижу, как истязают людей. Я – врач, знаете ли. И против вредительства в любой форме. Возможно, вы хотите, чтобы я что-то передал вашему отцу? Или… королю?
- О чем вы? – пробормотала я.
- Милорд жестоко с вами обращается? – ещё суровее спросил доктор. – Тогда вы не должны молчать.
- Мой муж? – я была искренне удивлена. – Нет… нет, уверяю вас…
- Вы говорите правду? – маленький доктор пытливо взглянул мне в лицо. – О милорде столько всего говорят…
Он решил, что это Ксандр Левенштайль прижигает меня калёным железом. Было бы забавно, узнай господин Бюркель, что пытал меня не герцог, а его нежная жена. Но разве кто-то в это поверит? Разве кто-то поверит словам тени?
- Нет, - повторила я уже твердо. – Благодарю за беспокойство и бдительность, но не волнуйтесь. Всё в порядке. Мой муж никогда не причинял мне боли.
Мне даже не пришлось врать. Ведь Ксандр Левенштайль и правда не причинял мне боли. Никто не причинял. Даже Алинора, хотя по её милости я и заработала ожог на полладони.
Доктор фыркнул, отворачиваясь к чемоданчику и перебирая скляночки и бутыльки, лежавшие внутри.
- Довольно странно слышать это о милорде Левенштайле, - сказал господин Бюркель будто сам себе.
- Но это так, - я постаралась, чтобы мой голос звучал жизнерадостно. – Мой муж, конечно, нерядовой человек, но мне не на что жаловаться. Он добр и предупредителен со мной… А скажите, доктор…
