И то, почему Геллерту было так важно жениться на мне, хотя он этого и не хотел.
«Не хотел?»
Я прижала ладони к вискам.
«Госпожа Кристин, не буду скрывать очевидное: предстоящая свадьба — принуждение для нас обоих. Для вас — со стороны родителей, для меня — политики и блага моей страны».
Геллерт. Он говорил это… когда? До свадьбы? У воспоминания был отчётливый запах зимней свежести и привкус снега.
Я поняла, что не дышу, и рвано втянула носом воздух. Голову изнутри простукивали молоточками, но меня хотя бы не тошнило. Только перед глазами стоял вчерашний рисунок — одинокая девушка, сломанный мост, пропасть.
— Политика, — с непонятной тоской повторила я. И охнула, когда в голове взорвалось ещё одно воспоминание.
«В конце концов, это всего лишь слияние двух состояний. Не знаю, зачем нужен брак: можно было просто составить договор. Но раз уж старику так хочется, почему нет? Дочка у него вполне симпатичная».
Тягучий циничный голос — похожий и не похожий на голос Геллерта. Я судорожно вцепилась в подоконник, сражаясь с дурнотой и больше всего боясь снова лишиться сознания. К счастью, на этот раз обошлось, и волна приступа пусть и с издевательской неторопливостью, но отхлынула, оставив меня по-рыбьи дышать ртом.
«Всё, хватит на сегодня воспоминаний».
Я отлепилась от подоконника и почти рухнула на софу. Взяла до середины прочитанную книгу, раскрыла на заложенной узорчатой закладкой странице и уткнулась взглядом в текст.
Сначала чтение шло со скрипом — приходилось дважды перечитывать каждое предложение, что бы понять его смысл. Однако постепенно я увлеклась красивыми и страшноватыми легендами гор, и когда робеющая Лидия пришла с вопросом об обеде, уверенно распорядилась подавать его в гостиную. Ещё порадовалась про себя: как хорошо у меня получилось совладать с приступом, похоже, Первая Дева была права, и в замке моё восстановление на самом деле ускорилось. Но стоило камеристке поставить на столик поднос и поднять клош, как от аппетитных запахов вместо здорового чувства голода проснулось отвращение к самой мысли о еде.
— Нет-нет, закрой, пожалуйста! — вырвалось у меня.
К чести Лидии, она сначала спешно выполнила приказ, а уж потом бросилась ко мне со словами:
— Госпожа княгиня, что с вами?
— Немножко подурнело. — Несмотря на клош, запах еды висел в воздухе, и приходилось бороться с собой, чтобы не зажать нос. — Будь добра, открой окно.
Лидия без промедления бросилась к окну, сдвинула щеколды и с неожиданной для неё силой дёрнула высокие створки на себя. В гостиную ворвался весёлый южный ветерок, надувая занавески белыми парусами, и тошнотворная муть отступила под напором летней свежести.
— Спасибо, — от сердца поблагодарила я Лидию, и та ответила несмелой улыбкой: — Пожалуйста, госпожа. Желаете ещё что-нибудь?
Я открыла рот, чтобы сказать обычное: «Нет, можешь идти», и вдруг поняла: на самом деле хочу. Точнее, не хочу оставаться в этой комнате.
«Как и говорила Первая Дева, — пронеслось в голове. — Четыре стены стали мне слишком тесны».
Но куда-то выходить одной?
— Лидия, ты утром что-то говорила об оранжерее, — услышала я собственный голос. — Будь добра, проводи меня туда.
12. Глава 12
Идя в сопровождении Лидии, я чувствовала себя гораздо непринуждённее, чем во время вчерашнего похода на башню с Геллертом. Без внутреннего стеснения рассматривала украшавшие стены картины и гобелены, но при встречах с прислугой всё-таки слегка терялась. Отчего-то было неловко принимать их поклоны и реверансы с неизменным «госпожа княгиня».
