Я стыдливо опускаю глаза:
— Спала, да.
— Не ожидала я от тебя такого, Таня, — говорит подруга заупокойным голосом. — Значит, считаешь, я плохо своих детей воспитываю, да?
— Что? — я замираю. — Сонь, ты о чем сейчас?
— Советы эти твои! Из статьи. Это ты так решила поучить меня воспитывать детей, да?
Мне прямо дурно становится. Я испуганно мотаю головой:
— Нет, Сонь! Конечно, нет. Мне просто заказали текст такой, и я хотела понять, получилось ли сойти за мамашу.
— Не получилось! — отрезает Соня. — У тебя не текст, а какие-то самовосхваления. Выгул белого пальто.
— Да? Я перепишу, — обещаю я.
— Думаешь, приятно вот так ото всех выслушивать, какая ты типа плохая мать? — Голос Сони вдруг начинает дрожать, глаза ее наполняются слезами. — Я от свекрови наслушалась, теперь еще и ты туда же. Все, блин, такие опытные! Все прямо лучше меня бы справились.
— Сонь, ну ты чего? — я треплю ее по руке. — У меня и в мыслях не было тебя задеть. Заходи давай. Сейчас чаю выпьем, ты мне все-все расскажешь, что у тебя стряслось.
Сонька отскакивает:
— Не надо мне чая! И ничего у меня не стряслось. Я решила, Таня, тебе оказать услугу. Хочешь писать от лица мамы — наберись сначала опыта.
— В смысле?
— Я у тебя своих сейчас оставлю — до пяти часов. А ты давай сходи с ними в магазин, — цедит Соня. — И не забудь про советы свои. Поучи моих хорошим манерам, я буду только рада, если они станут вести себя в магазинах, как дети из твоей писульки.
— Сонь, ты чего несешь? — начинаю раздражаться я.
— Счастливо оставаться, подруга! — Она с безумной ухмылкой машет мне рукой и горной ланью пускается прочь.
— Соня! — кричу я вдогонку. — Соня, вернись!
Некоторое время я стою в прихожей и изо всех сил надеюсь, что подруга меня разыгрывает. Но она и не думает возвращаться.
— Теть Тань, а можно печенье? — кричит из кухни Маша. Ей девять, и она жутко самостоятельная.
— Бери, — отвечаю я и запираю дверь. Потом хватаю мобильник: может хоть по телефону Соня скажет, куда отправилась?
В трубке идут гудки, но на вызов не отвечают.
— Что это с вашей мамой приключилось? — спрашиваю я у Маши, которая уже таскается с печеньем по квартире, оставляя за собой дорожку крошек.
— Не знаю. Психанула чёт. Ой, а что это у вас? — Машка хватает шкатулку, стоящую на рабочем столе. — Можно посмотреть?
«Нет», — собираюсь ответить я, но не успеваю: Машка уже вовсю роется в шкатулке.
Я украдкой вздыхаю. Ладно, у меня там все равно нет ничего ценного. Буквально несколько побрякушек, подаренных бывшим мужем, и пара брошей.
Кто-то дергает меня за подол халата. Я оборачиваюсь: за мной стоит Паша весь в чем-то липком.
— Я в туалет хочу.
— Ага, сейчас.
Я провожаю его в ванную (она у меня совмещена с туалетом), включаю там свет.
— Заходи. Ты же сам справишься? — спрашиваю я с надеждой.
— Справится, конечно! — отвечает за брата Машка. — Ему через год в школу — он уже самостоятельный.
Машка кидается к зеркалу в прихожей и примеряет все мои украшения разом.
Я заглядываю на кухню. Там на столе растекается лужа из сиропа, который я иногда добавляю в кофе. Паша в нем, что ли, измазался? Ох, Сонька, подкинула ты мне проблем! Ко мне через час приедет Кузнецов, мне срочно надо куда-то деть детей.
Немного подумав, я набираю на мобильном номер Сониного мужа. Тот, к счастью, снимает трубку.
— Да, алле.
— Федь, это Таня Кольцова. Что у вас случилось? — спрашиваю я строгим голосом.
