– Ты вот роди сперва своего, а потом рассуждай на такие темы, – сестра наконец-то произнесла коронную материнскую фразу, после которой крыть бывает уже нечем. – Думаешь, у меня запасные дети есть для подобных экспериментов? Я по необходимости оставляю. Короче, я звонила тебя предупредить. Чтобы домой ты шла подготовленная. Маманя там сердечный приступ будет изображать и костерить меня последними словами. Мужайся, сеструха. Лично я сегодня буду пить. У меня стресс.
– Тебе посочувствовать или поздравить? – всё же не осталась в долгу Света.
– С чем? Светка, меня пугает твоё чувство юмора.
– С тем, Танька, что у тебя есть с кем пить. А у меня только мама.
– Не куксись. И на твоей улице перевернётся грузовик с мужиками.
– Можно подумать, мужиков вокруг мало, – хмыкнула Светлана. – Их тьма. А вот найти в этой тьме нормального везёт не всем.
– Повезёт. Я в тебя верю.
В ресторан Мануров повёз Леночку напрасно. Вернее даже, напрасно он поил её виски в своём кабинете. Непривыкшая к крепкому спиртному барышня совершенно опьянела и неожиданно начала засыпать. С одной стороны, приятно, когда на твоём плече спит очаровательная спутница. А с другой – когда она же норовит заснуть в ресторане, это слегка смущает. Зато у пьяной женщины можно много чего узнать. Полезного. Это по трезвости они себе на уме и говорят с непонятными подтекстами, а то и вовсе телеграфируют некие невнятные намёки взглядами. А пьяная женщина – находка для разведчика. Не в том смысле, что ею проще воспользоваться, а в том, что можно определить своё место в системе её координат и то, что она по поводу тебя планирует.
– Думаете, я ничего не понимаю, – Леночка сурово водила перед носом Манурова тонким пальчиком, норовя поставить локоток в тарелку с отбивной. – Привыкли получать всё, что хочется. А я не такая!
– Не такая, – поддакивал Константин, ненавязчиво отодвигая её изящную лапку. Ноготок, выписывавший синусоиды у него перед физиономией, был красиво расписан блестящими узорами и потрясал нечеловеческой длинной. Таким если промахнуться, можно и глаз выколоть.
– Вы мной попользуетесь и выкинете, как… как… о, как салфетку! Ещё и с работы уволите! Чтобы не маячила и не мешала. Воспоминания – это балласт. А бывшая женщина – это балласт вдвойне. И самое логичное – от балласта избавиться. Ведь так?
– Так, – опрометчиво кивал Мануров, потрясённый глубиной Леночкиной философии.
Надо же, какая она умненькая.
А Леночка, самозабвенно цитировавшая многоопытную маму, строго и неодобрительно хмурилась.
Поэтому Константин, спохватившись, начал трясти головой строго отрицательно и торопливо оправдываться:
– У нас всё будет по-другому! Ни в коем случае не балласт. Что ты!
– С чего ты взял, что у нас что-то будет? – ухмыльнулась секретарша, так же легко перейдя на «ты». – Что, думаешь, в ресторане покормил, жуками напугал – и я растаяла?
– Там были бабочки, – сумрачно напомнил Мануров. – А что ещё надо сделать?
Сложность завоевательного процесса и тот факт, что его незамысловатый план так быстро раскусили, Костю расстроили.
– Женщину надо любить! Искренне и долго, – назидательно сообщила Леночка.
– Я могу…
– Не в этом смысле, Константин Николаевич! Не в этом! – и она снова укоризненно поводила пальчиком у него перед глазами. – Любить – это не действие. Это уважение, преклонение. И долго – тоже не процесс, а результат. Это значит – всю жизнь. А не пару месяцев, но качественно. Ясно?
