— Надеюсь, теперь он все понял, осознал, — говорила Ксюша, смотря вдаль, — и изменился.
Вдыхая вечернюю свежесть и запах недавно скошенной травы, мы шли по аккуратно выложенной плитке и цокали каблучками. Ничего не предвещало беды, но стоило нам свернуть на чуть менее освещенную тропу, как из ближайших кустов раздались странные звуки.
— Что там происходит? — стала я всматриваться в густую листву кустарника.
— Может, там парочка? — хихикнула Ксюша и потянула меня дальше. — Не будем им мешать.
Но голоса стали громче и агрессивнее. И это точно были не женские охи-вздохи. Я отчетливо слышала голоса парней. Один из них пытался доминировать: матерился и харкал, чтобы у других не было и повода усомниться, кто здесь главный кустарный олень.
— Эй, что за разборки вы тут устроили? — возмущаясь, шагнула я за живую ограду.
— Тат, сами разберутся, — испуганно произнесла мне в спину подруга и осталась топтаться под фонарем.
Быстро привыкнув к темноте, я разглядела троих парней шестнадцати лет на вид. Один их них, держась за живот, стоял на коленях.
— Вы что, двое на одного? Это не по-мужски, — возмутилась я и быстро подошла к пострадавшему мальчику, чтобы помочь ему встать.
— Тетя, шла бы ты по своим делам, — огрызнулся самый мелкий пацан и демонстративно закурил сигарету.
— Ты либо тетей меня не называй, либо на «вы» обращайся, понял? — в той же манере ответила я. — И сигарету выкинь, пока я все твоей маме не рассказала. Ты же Вовик из семнадцатого дома?
— Ну, Вовик, и чо? — продолжал он выпендриваться.
— А ничо. За что пацана избили? — негодовала я, заметив разбитую губу у парнишки. — Заняться, что ли, больше нечем? Шли бы свои гормоны лучше в спортзале выплескивать.
— А ты жизни нас не учи, поняла? Без тебя ученые, — стал угрожающе надвигаться на нас паршивец. — А вот этот щас еще получит, чтобы не ходил по нашему району без моего разрешения.
Только я хотела возмутиться, по какому праву этот пубертатный малой решает, кому здесь ходить, а кому нет, как подала голос Ксюша:
— О, патрульные идут!
Я схватила самого борзого парня за шкирку и потащила на свет.
— Вот сейчас мы и посмотрим, кто здесь решает: ты или полицейский.
— Отпусти, коза, — завопил он и дернулся в сторону.
Я не ожидала, что пацан окажется таким сильным. Он толкнул меня в бок, и мы упали на влажную траву, но я так и не отпустила мальчишку. Тот брыкался, извивался, как червяк, но встать не мог.
На наши шум и крики быстро сбежались патрульные. Разбираться они не стали, и выволокли всех из кустов на свет. Увидев меня в порванном платье и трех потрепанных парней, полицейские решили увезти нас в участок.
Вот и погуляли с подругой. В коем-то веке.
— Это все из-за тебя, — злился на меня Вовик, сидя в полицейской машине рядом со мной.
— Если бы у тебя кулаки не чесались, то и не сидел бы сейчас здесь, — отчитывала я озлобленного парня. — Словами надо проблемы решать. Словами!
— Кто бы говорил! — воскликнул Вовка, и его тут же утихомирили полицейские.
Когда нас привезли в участок, там уже никто не удивился, увидев меня.
— Ковылина, что на этот раз? — шумно выдохнув, спросил меня Воронцов.
— Степан Вениаминович, я ничего не сделала, — возмущенно заявила я. — Там мальчишки в кустах подрались, а я…
— А вы как тот пострел, что везде поспел, — не дал мне договорить наш участковый. — Ксения Николаевна, а вы что здесь делаете? По мужу соскучились?
