Но он смотрит по сторонам. Осторожно выглядывает вниз, очень осторожно, словно боится высоты.
Весь мир там внизу. Если просто выглянуть через край, стоя на полу смотровой площадки башни – все выглядит иначе. Слишком много лишнего, много преград. А так – словно летишь.
И удивительное, почти нереальное, чувство безопасности.
И счастья.
Полета и головокружительной высоты.
- Я не была здесь с того дня, как умерла мама, - говорит Оливия, так хочется с кем-то поделиться. – Боялась одна, без нее. Я поднималась несколько раз, но ни разу не хватало сил даже просто подойти и выглянуть. А сегодня решила, что это мой последний шанс, я уеду, и ничего больше не будет.
- Правильно, таким шансом нужно пользоваться, - говорит он, фыркает ей в ухо. – А я тоже боюсь высоты.
Так просто говорит это.
- Правда?
- Да, - он довольно улыбается.
Нет, невозможно поверить. Как такой человек вообще может бояться…
- А зачем тогда вы полезли сюда?
- За тобой, - он пожимает плечами. Словно у него и выхода не было. – Мне вообще сначала показалось, что ты сейчас прыгнешь.
- И что бы вы делали, если бы я решила прыгнуть?
- Ловил бы. Что мне еще делать?
Это так просто.
Он рядом. И это не страшно. И даже почти не страшно уехать отсюда вместе с ним. Потому, что кажется – он защитит ее, ничего плохого не будет.
Все это, вокруг, она запомнит и сохранит в своем сердце. Навсегда.
И все же…
Иллюзия покоя, простоты и тепла. Все не так. Только иллюзия.
Птица на его шее – ожег, оставленный совершенно сознательно, и женщиной, скорее всего. Такие игры…
Бумага, что показывал отец…
Каролине…
Все это…
Люди внизу уже смотрят на них.
9. 9. Оливия, прощание
Она больше не виделась с Сигвалем до самого отъезда. То есть, она видела его в саду, во дворце, беседующим с разными людьми, но он не подходил к ней, лишь кивал, в знак приветствия. И она тоже не подходила. Ему нужно уладить свои дела, ей – собрать вещи.
Их видели вместе, там, на башне. И, конечно, уже ходили сплетни. Должно ли это заботить ее? Наверное, нет. Она его невеста. И там, на башне, ничего не было.
Каролине приходила к ней – в ярости. «Ты расчетливая сука! – кричала она. – Ты увела его! А притворялась невинной девочкой! Я все знаю! Ты сделала это специально!» И потом еще: «Отец откажется платить, и осенью твою милую головку пришлют сюда в ящике, и повесят на воротах!»
Мария презрительно кривила губы.
Отец… отца даже немного жаль, но только если не думать о том, какое решение он может принять.
И после этого, когда ранним утром Сигваль приходит и стучит к ней в дверь:
- Пора ехать, Оливия! Ты готова?
Она почти рада.
Облегчение. Давление последних дней невыносимо настолько, что уже все равно куда ехать и с кем. Главное - уехать. Конечно, к этому облегчению примешивается изрядная доля горечи и тоски. Но все равно, никогда бы не подумала, что будет так.
Она выскакивает к нему. На ней простое дорожное платье, бриджи под ним, сапоги. Она готова.
Он ждет у двери.
- Идем, принцесса.
Протягивает ей руку. Но взять его за руку Оливия не решается. Просто идет рядом.
А он не настаивает.
И он пришел за ней сам. Даже притом, что слугами во дворце он командует уверенно, словно у себя дома. Но не прислал кого-то за ней, не велел выходить. Даже не требовать пришел, а спросить – готова ли она.
И вот так просто идет рядом.
- Боишься? – говорит Сигваль.
- Да.
Тот самый момент, когда жизнь бесповоротно меняется, по-старому уже не будет никогда, что бы там ни случилось.
