Огонь свечей поблескивает в его глазах.
Да он напился уже! Понимание приходит так неожиданно. Ингрид смотрит на него… Да нет, он не пьян, он молодой и сильный мужчина, и чтобы напиться ему нужно больше, чем вот тут в кувшине было. Сейчас где-то на грани, когда разум еще вполне ясный, но появляется такая расслабленность…
- Хочешь поговорить? – спрашивает она.
Он фыркает, качает головой.
- Я еще не настолько пьян, чтобы начать жаловаться на жизнь.
Ингрид заглядывает под стол.
- У тебя там еще бочка, - говорит она. – Можно наверстать. Или завтра с утра у тебя снова дела?
- С утра нет, - говорит он. – Ближе к вечеру. С важным я пока разобрался, остальное может подождать. Послезавтра я еду в Бейону. Но наверстывать и жаловаться все равно не планирую, как-то пока не готов.
Он поднимает, чуть покачивает в руке бокал, отпивает немного. Ставит на стол.
- А вот я бы напилась и пожаловалась… - неожиданно говорит Ингрид. Не собиралась ведь, но вырвалось.
- Да пожалуйста, - щедро говорит он. – У меня там еще бочка под столом, и мы никуда не торопимся. Хорошее вино, можно пить спокойно, я уже кувшин вылакал за вечер, так что никаких неожиданностей, - он морщится. – Хочешь, у меня печенье есть… с орехами, - пододвигает к ней мисочку. - Бери.
Что-то есть в этом такое…
- А какие могут быть неожиданности? – спрашивает она.
Сигваль устало пожимает плечами.
- Я знаю, что твой отец приехал, - говорит, словно пытаясь сменить тему, - и что собирается отправить тебя в Олейв. Я говорил с ним.
Но Игнрид так просто не сбить.
Она даже слышала какую-то историю…
- Подожди. А что может быть не так с вином?
- Да все нормально с ним, не бери в голову. Это мои личные заморочки, - видно, как ему с трудом удается подавить желание встать и уйти. - Ингрид, я тебя не для этого позвал.
Хорошо…
Не стоит давить.
- Тогда что ты хочешь? Поиграть со мной? Трахнуть меня? – она пытается улыбнуться непринужденно и соблазнительно.
- И то, и другое, пожалуй, - говорит он. – И ты права, иногда только боль помогает почувствовать, что ты еще не сдох. Что еще хоть немного человеческого осталось.
Он разворачивает левую ладонь, показывая ей.
Огонь.
- Ты хочешь боли? – осторожно спрашивает Ингрид.
- Я хочу почувствовать хоть что-то, - говорит он, и вдруг становится страшно. – Почувствовать, и не забывать, что людям может быть плохо. А то мне начинает казаться, что им так же плевать, как и мне. Одна сухая шкурка… Ожоги ведь долго напоминают о себе.
- Хочешь научиться смирению?
Он усмехается.
- Смирению? Нет. Это уж точно не про меня. И вообще, это была твоя идея. Я просто ухватился, потому, что больше хвататься не за что.
- Ты все-таки жалуешься на жизнь, - говорит Ингрид.
- Пожалуй, - он улыбается, только совсем не весело. – Выходит, докатился и до этого.
Он сидит перед ней, ждет ее решения.
И все равно, это не его игры.
Ухватиться хоть за что-то, потому, что больше хвататься не за что. Не потому, что хочет, а потому, что больше ничего нет.
Что же там происходит?
- А если я откажусь? – говорит она. – Что будет?
Просто пытаясь понять.
- Ничего не будет, - говорит он. – Ровным счетом ничего. Это ничего не изменит. Хочешь, мы просто поболтаем сейчас, выпьем и завалимся спать, хоть вместе, хоть по отдельности.
Почему с ним все не так?
Она ведь для этого и пришла. Чтобы играть с ним. Она начала это.
И он согласен.
Так что теперь?
- Нет, - говорит Ингрид. – Не хочу поболтать и выпить. Хочу увидеть, как далеко принц Сигваль может зайти.
