– Надя.
– Надя, а вы здесь давно?
– Второй год.
– Сколько???
– Второй год, – повторила я и обратилась к мужчине: – Степан, если вам не трудно, покидайте, пожалуйста, камешки в воду.
– Зачем? – удивился мой новый знакомый.
– Мне так хочется послушать, как плещется вода. Я, к сожалению, сама этого сделать не могу. У меня руки перебинтованы.
– Пожалуйста, – немного смутился мужчина. – А вы видите?
– В смысле?
– У вас такой кокон из бинтов на голове, что даже непонятно, предусмотрены ли в нем щелки для глаз.
– Не беспокойтесь. Я все вижу. Правда, один глаз частично потерял зрение, но второй видит хорошо. После больницы придется привыкать к очкам или подбирать контактные линзы.
Степан стал кидать камни в воду, пытаясь бросить каждый следующий камень все дальше и дальше. А я почему-то обрадовалась тому, что за второй год пребывания в клинике наконец нашла в себе силы выйти в общую парковую зону, поговорить с другим пациентом, насладиться природой и шумом воды.
– Вы и вправду радуетесь тому, что я кидаю камни в воду?
– Если бы вы отлежали в этой клинике с мое, то научились бы радоваться тем мелочам, на которые раньше не обращали внимания.
– Надя, я, конечно, понимаю, что не вправе задавать вам этого вопроса, и если он вам не по душе, то заранее извините и не отвечайте. Но мне хотелось бы знать, почему вы так долго лежите… Вы попали в автомобильную катастрофу? С вами произошло что-то серьезное?
– Я обгорела на пожаре, – тихо произнесла я и ощутила, что привела своего нового знакомого в полнейшее замешательство.
– Извините.
– Ничего страшного. Это жизнь. А вы легли на пластику?
– Хотел бы подкорректировать свою внешность.
Я внимательно посмотрела на Степана и пожала плечами:
– Вы очень интересный мужчина.
– Спасибо за комплимент. Но все же мне бы хотелось кое-что в себе поменять.
– Тогда удачной вам операции.
С ума сойти, Степан проводил меня до входа в мою палату и поблагодарил за приятно проведенное вместе время!
– Вы в 45-й палате, а я в 16-й. Вы не против, если я иногда буду вам звонить?
– Я не всегда могу разговаривать, особенно после операций.
– Не переживайте, я не буду вам докучать.
После очередной операции в моей палате раздался звонок телефона. Я с трудом дотянулась до трубки в надежде на то, что звонит мой лечащий врач, и услышала голос моего нового знакомого по имени Степан.
– Надя, я не помешал? Это Степан. Мы с вами общались у озера…
– Можете не напоминать. Я вас сразу узнала. Вы единственный человек, с кем я общалась за все время, проведенное в больнице.
– Как вы себя чувствуете?
– Пока неважно. Восстанавливаюсь.
– Я тоже. Может быть, когда восстановимся, встретимся у озера и покидаем камни?
– Может быть…
Где-то через пару месяцев Лев Борисович пригласил меня в свой кабинет и, сняв мои повязки, подвел к большому зеркалу.
– Еще полгодика – и Галатея будет полностью слеплена, – с восхищением смотрел он на мое отражение в зеркале.
А я смотрела на незнакомую мне девушку и понимала, что в ней ничего не осталось от той Ольги.
– Нравится?
– Не знаю. Нужно привыкать к себе новой.
– Учти, это еще не все. Нужно поработать с шеей. Она должна быть более изящной. Хочется сделать красивый изгиб. Кстати, а вот подбородок мне уже нравится. Все пропорции соблюдены… Талия то, что надо! А как тебе грудь? Смотри, как она стоит. Не переживай, она не потеряла чувствительности. Я же обещал, что не будет шрамов. Их нет. Кстати, у тебя очень эластичная кожа.. Мне пришлось приподнять тебе затылок и сделать надрезы. Посмотри, не видно, что кожа натянута. Все-таки я хочу немного еще поработать с носом… Знаешь, с тобой я чувствую себя не хирургом, а художником.
