Молли тоже остро ощущала изменение атмосферы, но еще острее осуждала себя за это ощущение, поскольку обладала врожденным чувством такта, заставлявшим высоко ценить образ жизни Хемли-холла. Дорогие подруги – сестры Браунинг – так искренне ее любили, пестовали и баловали, что девушка стыдилась собственной привередливости, замечая их более громкую и несовершенную манеру речи, провинциализм в произношении, отсутствие интереса к абстрактным понятиям и неуемное любопытство к подробностям чужой жизни. Они задавали такие вопросы о будущей мачехе, на которые не позволяла ответить искренне и правдиво преданность отцу, но когда доводилось рассказывать о жизни в Хемли-холле, Молли неизменно радовалась. Она была так счастлива там, так любила всех, включая собак, что с удовольствием описывала любую мелочь: как одевается хозяйка дома, какое вино предпочитает хозяин. Подобные разговоры позволяли вернуться в самое счастливое время. Однако однажды вечером, после чая, когда все трое сидели наверху, в уютной гостиной, окна которой выходили на Хай-стрит, и Молли с увлечением рассказывала сначала о радостях жизни в Хемли-холле, а потом о глубоких познаниях Роджера в естествознании, включая множество невиданных прежде удивительных растений и существ, ее неожиданно прервала адресованным сестре замечанием старшая мисс Браунинг:
– А наша Молли, похоже, успела сблизиться с мистером Роджером!
Ей, видимо, казалось, что девушка не найдет в этих словах ничего особенного или обидного, однако получилось как в детском стишке:
Молли ясно услышала иронию в тоне мисс Кларинды, хотя не сразу осознала ее причину, а вот мисс Фиби в этот момент слишком увлеклась вывязыванием пятки на чулке, чтобы проникнуться словами и подмигиванием сестры.
– Да, мы сблизились, и молодой мистер Хемли был очень добр ко мне, – с некоторым вызовом проговорила Молли, не желая вдаваться в подробности глубокомысленного замечания мисс Браунинг, пока не поймет его смысл.
– Должно быть, мечтаешь вернуться в Хемли-холл? Но он ведь не старший сын. Фиби! Не утомляй меня бесконечным подсчетом петель, а лучше включись в беседу. Молли как раз призналась, что много общалась с мистером Роджером и что он хорошо к ней относился. Я тоже не раз слышала, какой это приятный молодой человек, дорогая. Расскажи о нем поподробнее! Фиби, а ты послушай! В чем именно проявлялась его доброта, Молли?
– О, Роджер советовал, какие книги надо прочитать, а однажды прочел целую лекцию про пчел…
– Пчелы, дитя? При чем здесь пчелы? Кто-то из вас двоих, должно быть, не в себе!
– Ничуть. Оказывается, в Англии живет больше двухсот видов пчел, и Роджер рассказывал, чем они отличаются друг от друга. Мисс Браунинг, я понимаю, к чему вы клоните, – заметила Молли, густо покраснев, – но все это неправда, вы ошибаетесь. Если мои рассказы наводят вас на такие мысли, то больше вообще не произнесу ни слова ни о Хемли-холле, ни о мистере Роджере.
– Подумать только! Юная леди отчитывает старших! Мысли, возможно, и неразумные, вот только живут они в твоей голове. Позволь заметить, Молли, что ты еще слишком молода, чтобы думать о поклонниках.
Раз-другой Молли уже называли дерзкой и даже грубой, и вот сейчас эти ее качества опять заявили о себе.
– Я не уточнила, мисс Кларинда, какие именно неразумные мысли! Разве не так, мисс Фиби? Разве все это не собственное толкование вашей сестры, и отсюда нелепый разговор о поклонниках?
