– Эвинья, очнись! Куда ты опять «ушла»?!
Вздрогнув, Эва увидела, что Ошун уже сидит рядом с ней, болтая ногой в воде, и широко улыбается, а на плече у неё сидит большая синяя бабочка.
– Ух, как ты на Марэ похожа, когда вот так… – Ошун изобразила застывший взгляд и загадочную улыбку. – Не пойдёшь купаться?
– Я и так уже вся мокрая, – Эва внимательно посмотрела на подругу. – Так что же всё-таки случилось?
– Проклятье! – Бабочка в ужасе сорвалась с плеча Ошун и метнулась в лес, а сама Ошун сердито уставилась на подругу. – Я что – не могу просто так увидеться с тобой? И воздать по заслугам тому ничтожеству, что заморочил тебе голову?! Считай, что Эшу попросил меня об этой услуге!
Вспомнив об Эшу, Эва невольно улыбнулась.
– Как у него дела?
– Понятия не имею: не видела его с последней макумбы.
– А у Шанго?
– И его не видела!
Эва резко развернулась. Ошун пристально всматривалась в своё отражение в ручье.
– И ведь всегда, всегда пропадает, когда он больше всего нужен… – пробормотала она, с досадой отбрасывая за спину мокрую прядь волос. – Разве это мужчина? Чёртов сукин сын… Когда-нибудь попрошу у Йанса автомат и перестреляю всех его потаскух! И плевать, что после этого в Баии не останется женщин!
– Шанго ни на кого не мог променять тебя! – изумлённо сказала Эва. – Если он и пропал, то скоро вернётся!
– Ещё бы он не вернулся! – пожала плечами Ошун. – Но ведь как невовремя это всё!..
Она умолкла, и встревоженная Эва убедилась: подруга всерьёз расстроена.
– Меня зовут издалека, – наконец, тихо казала Ошун, пригоршней черпая воду из ручья и наблюдая за тем, как прозрачные капли сочатся между её пальцами. – Меня зовут из такой дали, что я боюсь туда идти. Я ещё не понимаю, кто это, но чувствую, что я должна…
– Как это? – осторожно спросила Эва.
– У тебя такого никогда не было? Дьявол, детка, ты же ориша! Тебя тоже могут позвать в любой миг – и ты придёшь, потому что для этого создана! Это же просто! Любой из нас делает это!
– Я знаю, но…
– Я боюсь, – вполголоса повторила Ошун, поворачиваясь к Эве и глядя на неё расширившимися, полными слёз глазами. – Мои сны замучили меня, и я боюсь! А Шанго столько времени нет рядом! И я просыпаюсь одна! Одна в пустом доме, в пустой постели, чёрт возьми! Зачем мне нужен муж, если я сплю одна?!
– Я сегодня же вернусь в Баию, – помолчав, мрачно пообещала Эва. – Найду Шанго и оторву ему… Всё оторву!
– Не надо, его «всё» мне ещё сгодится! – Ошун грустно улыбнулась сквозь слёзы.
– Но ведь по части снов от Шанго всё равно никакого проку, – осторожно заметила Эва. – Он только испортил бы всё! Если хочешь, я займусь твоей аше…
– Может быть, я и попрошу тебя об этом, – медленно сказала Ошун, вглядываясь в воду ручья. – Может быть, сестрёнка. Если пойму, что не могу сама…
– Это опасно? Кто зовёт тебя и куда ты собралась? – Ошун молчала, и Эва неуверенно спросила, – Может быть, поговорить с Жанаиной?
– Не хочу её тревожить, – отмахнулась Ошун. – Она опять расстроится из-за Шанго, а что мать с ним может сделать? Ему не десять лет, чтобы выпороть его как следует! Тем более, что Жанаина уезжает в Рио: там начинаются дни Йеманжи, и без неё никак[36].
– Если хочешь – вернёмся в Баию вместе. И там уже решим, как быть.
– Нет… нет, Эвинья. – Ошун снова улыбнулась, посмотрев на подругу из-под мокрых ресниц. – Я попробую справиться сама. Ведь мы отвечаем за тех, кто надеется на нас. Они же не знают, что нам снятся точно такие же сны. Но если… если ты понадобишься мне… Если мне нужно будет пройти между временем и мирами и вернуться назад…
