Пошли мы потом на скамейках посидеть, как обычно это делали. Побазарить там с ребятами можно было и прочей ерундой помаятся. Идем, значит, такие, уже подходим к этим скамейкам, а Димон вдруг выдает мне:
– Ты иди пока, – говорит, – а я с дамами пообщаюсь.
Ну вы слыхали? С дамами! «Вот дает», – думаю. А лицо-то, главное, у него умиротворенное такое было и, типа, довольное собой. Аж очень заехать хотелось разочек по этой морде напыщенной, а мож, и поболее.
– Ну и катись, – говорю я ему. А он хоть бы хны, даж никак не отреагировал.
Он ушел, а я там, как дурак, встал посреди коридора. Стою, короче, и не знаю, куда тут деться. Огляделся я по сторонам, и вижу, что вокруг творятся нездоровые дела, а всем как бы плевать вообще. Стоял я вот так, стоял, как истукан. Стоял, очумевал вовсю, и тут – бац – за руку меня схватила чья-то клешня, да так цепко ещё. Я аж там чуть до потолка не подскочил. Оборачиваюсь резко, смотрю – стоит девчонка прыщавая, в очках таких, с толстеной оправой. Она из параллельного класса была, хорошо в учебе шарила, но я даж имени ее не знал. Ну, и я, короче, начал выдергивать свою руку, а она словно в тисках зажата.
– Ты че делаешь? – говорю.
– Не могу прочитать, – отвечает она, как какая-то помешанная.
– Че прочитать? – спрашиваю я и высвобождаю наконец свою руку.
– Мысли и воспоминания, – говорит она так просто, типа, она всю жизнь этим занималась.
– А чей-то вдруг, ты должна их читать? – спрашиваю я скептически так очень.
– Потому что, это моя сверхспособность.
– Ну и че? Ха. Поверил я тебе. Тут в кого не ткни, у всех сверхспособность.
– Я знаю. Могу тебе доказать, что не вру.
– Ну давай, валяй, доказывай.
– Покажи мне, чьи мысли прочитать.
– Ладно, ну, вон, тот пацан, смазливый такой, среди кучи девчонок. О чем он думает? – я указываю на Димона.
– О футболе и о девушках.
«Ну ладно, в это я поверю», – сказал я себе.
– Ну ладно. А этот верзила, вон, который скачет по лестнице?– я указываю на своего младшего брата.
– О брате, которого хочет поколотить.
– Ладно, ладно, я тебе верю. А от меня тебе чё надо?
– Белую розу.
– Чё? Какую ещё розу?
– Белую, что б послезавтра ты мне её подарил.
– С чегой-то это вдруг?
– Лена сказала, – говорит она и указывает на девчину из одиннадцатого, которая сидела в окружении всяких-разных накрашенных девиц, – что если ты послезавтра утром, в раздевалке, подаришь мне белую розу, то после уроков у нас будет свидание.
– Ого, – я скорчил, типа, изумленную гримасу, – А че, Лена эта, типа, будущие видит?
– Да.
– Ну а че, если я тебя сегодня позову на свидание, хотя я этого и не хочу или, скажем, завтра, или послезавтра, но без этой белой розы, то ты че, не согласишься, что ли?
– Нет, Лена сказала, что обязательно нужна белая роза и только послезавтра.
– И ты ей веришь, типа, прям на слово?
– Конечно, я прочла у нее мысли и все теперь знаю. Так что, подаришь мне розу?
– Ага, щас, разбежался. Давай, давай. Подарю, конечно, – съязвил я, махнул рукой и пошел от нее подальше.
«Вот дает, – думаю, – Белую розу я еще ей дарить должен. Ага, конечно. Мозги, что ли, от этих сверхспособностей у всех посворачивались?»
Ну а второй урок, короче, прошел ещё хуже первого. У нас была литра. Я ее терпеть не могу. Да и, вообще, кто её любит-то? Так вот, мы рассказывали стих. Оказывается, надо было его выучить, а я-то подумал, что просто прочитать. «Ну я ж калач-то тертый, вдоль и поперек»,– так я сразу и подумал. Но училка эта оказалось еще свирепее, чем та предыдущая карга усатая. Никто даже пискнуть не смел. «Что за сверхспособность такая у этих учителей?» – подумал я, глядя на своих смирных одноклассников, которых вчера тока с урока выгоняли и к директору вызывали.
