Дед долго смотрел на меня и усердно массировал культю.
– Ты принимал таблетки? – я подумал, что его снова мучают боли.
– Да бог с тобой и твоими таблетками, – пробубнил дед и выпил второй стакан. – Принеси-ка мне огурчиков с кладовки.
– Может, лучше ба?
– Бабка сегодня сама не своя, – дед кивнул, и я увидел, что бабушка стояла в дверном проеме с намоченной грязной губкой в руках.
Обычно она за словом в карман не лезла, но сейчас стояла, не поднимая взгляда, и молчала. И не третировала деда за водку, а ведь ему разрешалось пить только по праздникам или веским случаям, но сегодня была стандартная среда.
– Ладно.
Лампочка в кладовке не работала, собственно, она перегорела семнадцать лет назад. С фонариком на телефоне я обшарил нижние полки: крупы, макароны, консервы, десять-пятнадцать брикетов с сахаром, столько же акционного кофе, целая гора коробок самого дешевого черного чая «Tess» и пыль. Подобно любым пенсионерам, бабушка с дедом исправно готовились к апокалипсису и затяжной Третьей мировой.
Не решившись копаться в НЗ нижних полок, я залез на табуретку к верхним. Бинго! Среди рядов с банками из-под варений стояли огурцы. И только я схватил банку, как дверь в кладовку резко захлопнулась. Я вздрогнул. Табуретка накренилась, и ноги сразу повело в сторону. Рука машинально оперлась на ближайшую полку, и та хрустнула. Несколько банок чуть не свалились мне на голову. Кое-как удержав равновесие, я спустился с табуретки. В коридоре слышались шаркающие шаги бабушки и шаг-стук деда с протезом. Они о чем-то шептались, но я не прислушивался и просто потянул ручку двери. Та не поддалась.
– Ба? Дед?
– Сашенька, прости нас, – жалобно ответила бабушка. – Это не мы, это все Арвидс Калныньш, чтоб ему пусто было, сволочь такая! Всю нашу семью проклял!
– Ты главное, Санька, держись, – добавил дед. – С этим чертом надо осторожно… торговаться.
Я дернул ручку еще несколько раз, вдруг дверь просто заклинило, и надо лишь приложить побольше усилий, но нет.
– Какие-то детские у вас приколы. Не выпустите? И когда это вы замок сюда поставили? – удивительно, что, заходя в кладовку, я не заметил ни замочной скважины, ни щеколд с обеих сторон двери. – Мне, блин, домой надо!
– Попадешь домой, Санька, обязательно попадешь… – ответил дед. – Но сперва придется побыть тут.
– Слушайте, да, я полгода не приезжал, но вы ж сами доконали меня этой темой с детьми! Давайте так, выпустите меня, и как только Ира родит, мы приедем к вам с малышом!
– Малышом… – простонала бабушка, и по ее скулящему голосу я понял, что она на грани истерики. – А вы имя выбрали?
– Не успели, – вообще, Ира забраковала мой вариант, а сама так ни одного не предложила. – И в кладовке я его точно не придумаю!
Бабушка с дедом перестали отвечать, и меня это сильно разозлило. Я стучал, кричал и еле сдерживался, чтобы не высказать им все, что я о них в тот момент думал. И раз они меня игнорируют, придется выходить по-плохому. Отступив от двери для минимального разбега, я размял плечо и рванул вперед. Дверь вылетела на раз два, как будто ее и не запирали. Затем я, мягко говоря, опешил. Ни бабушки, ни деда, ни коридора. Вместо квартиры каменный тоннель, освещаемый настенными светильниками, и заворачивающая за угол винтовая лестница.
– Так… – протянул я, оглядевшись. – Дед, ба, это что за прикол? Ау! Вы участвуете в каком-то дебильном телешоу? Предупреждаю, если ко мне внезапно выскочит Пельш
