– Ты не самый смышленый из Калныньшей, да? – язвительно произнес мужчина.
Теперь его губы шевелились, но лицо жило собственной жизнью и постоянно трансформировалось. Подбородок то вытягивался и расширялся, то сжимался и заострялся. Скулы плавали по лицу подобно волнам в поисках лучшего места, а глаза то сходились ближе к переносице, то отдалялись, вытягиваясь или округляясь, как у детских кукол. Сам мужчина интенсивно шевелил мышцами лица. И я не сразу сообразил, но он уже был одет. Черная кровь свернулась, и корка преобразовалась в льняную сорочку с закатанными рукавами, льняные штаны и замшевые лоферы – вся одежда была однородного угольного оттенка. Его черные волосы, зализанные назад, формировали на макушке подобие мелких рогов.
Мужчина протянул мне руку. На большом, среднем пальцах и мизинце были золотые перстни с рубиновыми инталиями: девять уменьшающихся кругов, перевернутая пентаграмма и надкусанное яблоко.
– Я бы с великим удовольствием взирал на тебя, повергнутого у моих стоп, но нас ожидают великие деяния. Поднимайся!
Неведомая сила подхватила меня под мышки и подняла на ноги. И если это какая-то прозрачная леска, выскочившая из потайного отделения, то механизм сработал невероятно натурально, и я даже почувствовал прикосновение толстых пальцев, но ничего такого в реальности не было.
– Тебя наставили о предстоящем обряде?
– Что?.. – его манера речи сбивала с толку.
Мужчина с рыком выдохнул, развернулся и вальяжно пошел вдоль стола обратно к своему трону. Люстры ярко загорались над ним, освещая путь его следования. Подойдя к трону, он какое-то время смотрел на морду козла и о чем-то размышлял.
– Ладно, откажемся от средневекового амплуа и чуть-чуть осовременимся. Владимир Робертович тебя проинструктировал об обряде?
Проще от этого «осовременивания» не стало, так еще сконцентрироваться, о чем мужчина говорил, мешали причудливые трансформации его лица. И меня не оставлял вопрос, а как они вообще додумались соорудить такую невидимую маску с экраном?
– Присаживайся, – он взмахнул рукой, и табурет откатился в мою сторону. – Так понимаю, обо мне ты ничего не слышал?
Логика моих действий была необъяснима и со стороны походила на идиотизм. Я просто решил промолчать назло этому актеру, чтобы он в одиночку отыгрывал свой спектакль. Какими бы натуральными ни были спецэффекты, и я по глупости на мгновение даже поверил в них, но сейчас поуспокоился и не собирался плясать под чужую дудку.
Вдруг меня потянуло вперед, и я против собственной воли сел на табурет. Затем тот подъехал к банкетному столу, который вмиг съежился до полуметра, но слегка растянулся вширь. Сейчас с этим мужчиной мы были друг от друга на расстоянии руки.
– Вау… – выдал я, притворяясь, что притворился удивленным, хотя эти трюки впечатляли. – Складной стол? А швов не видно.
Мужчина хлопнул в ладоши, и зал затрясло. Каменные плиты в полу потрескались, и из него с сотрясающим грохотом вырвался столп пыли. Меня осыпало каменной крошкой, я закашлялся и зажмурился, а когда пыль осела, то за троном появилась т-образная свая, высотою с уличный фонарь. С двух сторон ее оплетала колючая проволока, какой обтягивают заборы в тюрьмах, и на ней висели две гигантских чаши метра три в диаметре. Волосы встали дыбом – я не приметил главное. Сооружение было построено из костей с кровавыми подтеками, а его платформа из человеческих черепов.
