– Да, абоджи.
– Неужели он не может навестить больную подругу? – спросил Чуну.
– Она умирает? – уточнил господин О.
– Насколько я знаю, нет, – сказал Чуну, и Сомин заметила, что токкэби прижимает к боку крепко сжатый кулак, как будто иначе он мог не сдержаться и врезать в лицо господину О.
– Тогда повидаются, когда она выйдет из больницы. Чханван! – прогремел господин О, направляясь к выходу. Он даже не оглянулся убедиться, что сын последовал за ним, настолько он был уверен в своей власти.
– Увидимся позже, хён, Сомин-а, – пробормотал Чханван, смущенно опустив глаза. Сомин подняла было руку, думая утешить Чханвана, но он, ссутулив плечи, бросился вслед за отцом.
– Что это было? – повернулась Сомин к Чуну.
– Ничего.
– Ты выглядел так, словно хотел ударить отца Чханвана.
– Просто ненавижу таких людей, – пояснил Чуну. – Давят на всех, превращают их в ничто, лишь бы почувствовать свое превосходство. Этот человек – трус и хам.
Сомин вздернула брови к челке. Впервые они с Чуну в чем-то были согласны.
– Ого, а ты умеешь удивить.
– Почему? Тебя разве не бесит то, как отец Чханвана с ним разговаривает? Как он принижает его? – отозвался Чуну, и из-за язвительности в его голосе Сомин подумалось, что, возможно, Чуну возмущает не только грубость господина О, но и нечто большее.
– Конечно, меня бесит, как он разговаривает с Чханваном, но что я могу поделать? Он его отец.
– Даже если ты отец, это не значит, что ты автоматически знаешь, как для твоих детей будет лучше, – пробормотал Чуну.
– И что это должно означать? – полюбопытствовала Сомин, впервые искренне заинтересовавшись токкэби. Похоже, он не так прост, как кажется. Из стакана, все еще зажатом в руке Чуну, повалил пар, а кофе начал пузыриться.
– Эм, Чуну? – позвала его Сомин. – У тебя кофе… кипит.
Чуну взглянул на свой стакан и спрятал его за спину.
– Пойду прогуляюсь. – Он развернулся на каблуках, выбросил дымящийся стакан в мусорное ведро и свернул в первый попавшийся коридор.
Сомин чуть не бросилась за ним. В животе у нее возникло странное чувство. Чуну определенно было больно, даже если он этого не признавал. Но Сомин беспокоило не это. Беспокоило ее то, что ей вдруг почему-то захотелось его утешить.
«А ну прекрати», – велела она себе. Она направилась в зону ожидания, но тут по ее спине пробежал холодок. Сомин повернулась в сторону коридора, где только что скрылся Чуну. Там стоял какой-то человек. Из-под бейсболки, закрывавшей его глаза, торчали волосы с проседью. Тот самый странный мужчина с улицы!
– Извините, – сказала Сомин. Мужчина пошел по коридору, и она последовала за ним. – Эй! Я только хотела вас кое о чем спросить. – Что-то в этом человеке казалось ей таким знакомым… но что?
Сомин шла и шла, пока не оказалась в совершенно другом крыле. Стояла тишина. Похоже, большинство палат здесь были пусты. Не пищали медицинские аппараты, не болтали медсестры, и без этого привычного шума Сомин показалось, будто она слышит какие-то странные звуки. Как шепоток в воздухе.
– Тут кто-то есть? – позвала она, гадая, куда мог подеваться мужчина. Она напрягла слух, надеясь уловить его шаги, но услышала только свист кондиционера.
Сомин уже собиралась сдаться и вернуться, когда заметила старика. Он стоял, практически прижавшись лицом к двери. На нем был больничный халат, и Сомин подумала, что, может быть, его палату заперли. Могут ли вообще запирать палаты в больнице?
