Узнав о приходе отряда красногвардейцев, возбужденная, неуправляемая толпа бросилась к воротам проходной и принялась ломать их. Красногвардейцы стояли наготове лицом к лицу с этим разгулом анархии. Медлить было нельзя, грянул залп в воздух. Это было предупреждение. В ответ раздались выстрелы с противоположной стороны, из дома купца Кутина. Одним из них была убита дочь рабочего-большевика, Мария Попова.
Толпа от неожиданности оцепенела. Наступила тишина. А затем все, подчинившись слепому инстинкту, бросились врассыпную, кто куда. Бежали через дворы, прятались в чужих огородах. Не прошло и десяти минут, как площадь стала безлюдной.
Красногвардейцы для острастки дали еще один залп в воздух. После некоторого затишья люди стали потихоньку выходить из своих укрытий и, озираясь, с опаской пересекая площадь, расходиться по домам. Среди них оказался один из активных контрреволюционеров А.В.Воскрецов. Он был задержан и расстрелян на месте, как подстрекатель восстания. (По другим сведениям – погиб еще во время перестрелки).
В шесть часов вечера постановлением Совета Верхняя Тура была объявлена на военном положении».12
Как закончилось это «восстание», вспоминал в 1966 году другой участник этих событий М. Чекасинов: «Во время погрома актив Совета и комитета партии большевиков, братья Алексеевы, братья Ташкины, Граудин, Ларичев и другие попросили из Кушвы помощи. Кушвинский Совет депутатов выслал отряд красногвардейцев – 55 человек на ст. Верхняя с поездом на платформе, старшим назначили меня. Когда наш отряд в шесть часов вечера цепью по двум улицам со станции Верхняя спускался к центру завода, улицы все были пусты, окна домов закрыты ставнями. Начавшийся погром уже был ликвидирован.
Всю ночь члены партии, члены Совета и отряд Красной гвардии обсуждали события погрома и виновность двух арестованных латышей, зарезавших корову. В 4 часа утра было вынесено единогласное решение путем поднятия рук: двух латышей расстрелять. Что и было приведено в исполнение на плотине против заводоуправления. Трупы расстрелянных положили у памятника Александру II и не убирали в течение двух дней, чтобы все население видело, как мы соблюдаем нашу пролетарскую честь. Беспощадно караем виновных, и какая у нас существует дисциплина».13
Бык – не человек, чтобы так наказывать за его убийство. Но это угроза голода толкала людей на такие меры. Проблема продовольствия в горнозаводских поселках при развитых подсобных хозяйствах, тем не менее, существовала, а что уж говорить о столице. Еще при Временном правительстве возникли так называемые Хлебные экспедиции, после октябрьского переворота необходимость в них только увеличилась. В мае из Петрограда в Кушву, на свою малую родину приехал Яков Комшилов. (3) Свой приезд в воспоминаниях он объясняет так: «Мне было предложено, не желаю ли я выехать на Урал, поскольку был студентом, членом партии и работником продовольственной управы на Васильевском острове. Я согласился и решил поехать в Кушву, на свою родину. Был вызван в Смольный, где меня сняли с учета, выдали билет до Кушвы, а также удостоверение, что я направляюсь для работы в Кушву как продовольственный работник»14. Яков Алексеевич оставил неоценимые по содержанию воспоминания о периоде лета и осени 1918 года. Их автор тоже использует в своей работе.
10 июня 1918 года коммунисты Кушвы постановили
