– Уже лучше, – кивает она на бокал. – А если допьёшь до дна, то все присутствующие покажутся тебе очень приятными людьми, – подмигивает, но Вику окликает какая-то девушка, и она оставляет меня, удалившись.
Островского уже нет там, где он находился ещё несколько минут назад, и я иду в следующий зал на поиски. Внимание привлекает компания мужчин, а точнее, один, который стоит ко мне спиной. Не вижу лица, но всем существом отмечаю что-то знакомое, а когда он поворачивается, отвечая кому-то, теряю дар речи, потому что передо мной Рома. Только сейчас это жгучий брюнет с карими глазами, густой аккуратной щетиной, модной стрижкой и в дорогом костюме. Зажмуриваюсь на несколько секунд, а затем открываю, чтобы вновь увидеть своего мужа, который спокойно стоит посреди большой комнаты, громко общаясь с мужчинами.
Обман зрения? Ошибка? Нет и ещё раз нет: невозможно не узнать того, с кем провёл восемь лет. В порыве эмоций делаю шаг, желая подойти к мужчине, но резко останавливаюсь, когда слышу:
– Антон Олегович, поговорить нужно.
И якобы Рома привычно откликается на это имя, удаляясь в компании неизвестного мужчины в комнату с бильярдом, куда направляюсь и я, пока меня не перехватывает чья-то рука, разворачивая в другую сторону.
– Лена, отомри уже.
Фокусируюсь на лице передо мной, различая Парето, который смотрит на меня с явной тревогой.
– Мне туда… надо… – указываю на дверь, делаю шаг, но мужчина слишком крепко меня держит, не ослабляя хватку.
– Что ты увидела, Лена? Или кого. Кого, Лена? – трясёт меня в попытке расшевелить, а я, словно чумная, не могу собраться и дать адекватный ответ.
– Рому. Только это не Рома, а какой-то мужчина, который очень похож на моего мужа.
– Кто из них?
– Тот, – кручу головой, но не вижу мужчину, которого приняла за Романа. – Его позвали по имени, и он ушёл.
– Как позвали?
– Антон Олегович.
– Уверена? – не унимается Островский, стискивая всё сильнее и оттесняя меня в сторону балкона, на котором мы оказываемся через несколько секунд. – Лена, ты не ошиблась?
– Как можно не узнать того, с кем жил в одной квартире и спал в одной постели? Даже если его переоденут в женщину, всё равно узнаю.
Головная боль возникает из ниоткуда, и я тянусь пальцами к правому виску, массируя и мечтая принять лошадиную дозу обезболивающего. Дрожу, но не сразу понимаю, что стою рядом с Островским на балконе в довольно открытом платье при минусовой температуре. Он снимает пиджак и накидывает на мои плечи небрежным движением, стягивая спереди. Становится теплее, но внутри бушуют эмоции, а лицо Ромы маячит перед глазами, не отпуская.
– Вы знаете этого человека? – поднимаю глаза и жду хоть каких-то объяснений.
– Воронов Антон Олегович, правая рука Зарецкого, нашего мэра. Знаешь такого?
– Нет, – пожимаю плечами, уверенная, что даже такой фамилии никогда не слышала. – Давно не смотрела телевизор, а если кто-то и обсуждал новости, не вслушивалась.
– Ну что же ты, Лена. Сильных мира сего нужно знать в лицо или хотя бы по фамилии. Воронов работает на мэра давно – жёсткий, хитрый и бездушный.
– Как вы? – вырывается неосознанно, и через секунду на лице Островского появляется довольная улыбка. – Я много о вас слышала, – оправдываюсь, – от других людей.
– Всё, что ты обо мне слышала, – неправда. Я намного хуже.
– Казаться и быть – вещи разные.
Мне кажется или наша перепалка доставляет ему наслаждение? Привычная напряжённость схлынула, и Парето в состоянии полной расслабленности стоит напротив, гипнотизируя потемневшей синевой. Пара минут тишины, похожих на вечность, и он протягивает мне полный бокал, взявшийся из ниоткуда.
