– Пей. До дна.
– Я не хочу, – отнекиваюсь, но всё же беру бокал.
– Выпей и немного расслабься.
Прикасаюсь губами, а Островский подталкивает пальцем длинную ножку, заставляя меня делать большие глотки. Колючие пузырьки приятно щекочут ноздри, и я морщусь, получая довольную улыбку мужчины. На секунду кажется, что его эмоция искренняя и настоящая и у нас вполне бы мог получиться человеческий диалог.
– Я быстро пьянею даже от слабоалкогольных напитков. Больше нельзя, – отдаю пустой фужер, закутываясь в его пиджак, улавливая едва ощутимый аромат женских духов. Наверное, одна из чаек всё же получила доступ к его телу, чем-то заинтересовав.
Даже не знаю, почему меня задевает этот момент, но хочется сказать, что все эти девушки смотрят на него исключительно как на толстую пачку купюр.
– Больше и не дам. А теперь вернёмся в зал, и, если Воронов подойдёт к тебе, не нужно бросаться на него и выяснять подробности того, что тебе привиделось. Договорились?
– Мне не привиделось. Это Рома, только другой и незнакомый мне.
– Вот именно. Незнакомый. Будь паинькой, Лена. Ты же приветливая, воспитанная девушка и при знакомстве должна соблюсти элементарные нормы приличия.
Согласно киваю, и Островский стягивает с меня пиджак. Мгновенно становится зябко, и, пока я не околела, возвращаемся к гостям. На балконе был полумрак, и теперь яркий свет бьёт по глазам.
– Константин Сергеевич, позволите один снимок? – Молоденькая девушка тянет за собой фотографа, который уже направляет на Парето объектив.
– Позволю, – спокойное согласие, и его ладонь ложится на мою талию, притягивая к себе.
Собираюсь возмутиться, но вовремя вспоминаю, что в случае Островского это бессмысленно, и жду, что произойдёт дальше. Застываем в такой позе, пока раздаётся несколько щелчков, а затем девушка расплывается в благодарностях и переключает своё внимание на следующего гостя.
– Зачем вы это сделали? – говорю почти шёпотом.
– Не мог отказать себе в удовольствии быть запечатлённым с красивой женщиной.
– Здесь таких много, – осматриваюсь и нахожу в толпе двух девиц, которые полчаса назад вились около Парето.
– Ошибаешься, – бросает через плечо, удаляясь от меня.
Бесцельно брожу среди приглашённых с бокалом в руке, из которого не сделала ни глотка. Того, что я выпила, достаточно, о чём свидетельствует лёгкость в теле и желание улыбаться всем подряд. Островский был прав – расслабилась, но продолжать не стоит. Ищу глазами Викторию как единственного возможного собеседника, и не замечаю, как рядом возникает Гронская.
– И кто же ты такая? – придирчиво осматривает меня, неприятно цокая. – Впервые вижу в наших кругах. Платье из старой коллекции, макияж наносила, вероятно, самостоятельно, о причёске и вовсе молчу. Милая, рядом с такими мужчинами нужно выглядеть идеально, иначе обязательно найдётся та, что оставит тебя позади.
– Меня зовут Лена. Приятно познакомиться, – пропускаю импульсивную тираду и протягиваю ей ладонь. Отшатывается будто от прокажённой.
– Не слышала, что я сказала?
– Слышала, но меня мало волнует мнение постороннего человека. Выгляжу я прекрасно, чувствую себя, кстати, так же. Считаю неэтичным в ответ высказывать своё мнение тому, кто в нём не нуждается, да и на фоне множества людей выглядит дёшево и пошло.
Точно знаю, что сейчас это говорят два бокала шампанского во мне, потому как в любом другом случае я вряд ли решилась бы на настолько резкие высказывания. Но мало того, что Островский втолкнул меня в этот холл вопреки моему согласию, так и ещё какая-то мадам будет откровенно плевать в лицо. Обида душит, заставляя злиться и отвечать в той же манере.
