— Почему полиция бездействует? — хмурюсь. — В Европе с этим строго. Неужели нельзя найти управу?
— Круто тебе башку промыли, — присвистывает. — Посмотришь на город — поймешь о чем я. «Каморра» неистребима. Действует жестко и кроваво. Если чиновник отказывается сотрудничать, его убирают. Принципиальный тип долго на посту не протянет. Попробует настучать карабинерам — грохнут. Расстреляют среди бела дня. Сюда однажды вводили войска. Пытались так мафию побороть. Ни черта не выгорело. Только хуже стало.
— Зачем ты участвуешь в этом? — закусываю губу. — Если тебе не нравится?
— Мусор хочу прибрать, — заключает хрипло, мрачнеет настолько резко и жутко, что я больше не рискую задавать вопросы.
Мы отправляемся на прогулку. Создается впечатление, словно у Ареса совсем нет дел, кроме как меня развлекать. Но это явно обманчивое ощущение.
Я стараюсь погрузиться в осмотр достопримечательностей, изучить исторический центр. Архитектура восхищает. Величественные конные статуи на площади Плебишито, дворец Префектуры, храм святого Франциска. Трудно определить, что впечатляет сильнее всего.
Невольно отмечаю, что мусора здесь и правда много. Запах витает не слишком приятный. Создается разительный контраст. Красота буквально утопает в грязи.
— «Каморра» управляет свалками, — говорит Арес. — Легальный способ заработка. Нет смысла его упускать. Мусор уже давно некуда вывозить, поэтому они могут драть любые цены на утилизацию.
Я напрягаюсь. Шальная мысль вспыхивает и гаснет, кажется чересчур безумной, чтобы оказаться настоящей.
В моей организации тоже существовала программа по утилизации отходов. Как раз для Европы, для Италии и не только. Наш филиал этими вопросами никогда не занимался, однако подобное направление получало мощное финансирование.
Нет, ерунда. Я слишком сильно все усложняю. Мой шеф распиливал бюджет совершенно иного благотворительного проекта.
— Пойдем, — тяжелая рука опускается на талию, подталкивает к ближайшей пиццерии.
Я хочу запротестовать, но язык не поворачивается возразить. Соблазнительный аромат ударяет в лицо, заставляет желудок заурчать. Я пропустила завтрак, поэтому нет шанса устоять.
— О каких девушках говорил Романо? — спрашиваю, когда мы усаживаемся за стол, расположенный в уединенном месте. — Он сказал, я теперь твоя маленькая муза, и поинтересовался, известно ли мне о судьбе предыдущих. К чему это было?
— Давно пора вырвать его грязный язык, — холодно произносит Арес.
— Часть правды в тех странных словах есть? — не отступаю. — Признаюсь, трудно поверить, будто ты убиваешь своих любовниц, когда они наскучат.
— У меня нет любовниц, — чеканит, а после вдруг выразительно ухмыляется и одним лишь взглядом отправляет разряд тока по моему телу: — Не было раньше. Я выбирал простой формат отношений.
— Только постель?
— Голый трах.
Нам приносят пиццу, и лишь это позволяет снизить градус накала.
— Вечером мы пойдем в ресторан, — говорит Арес. — Событие важное. Покруче опер и театров. Там будут очень серьезные люди. Ты наденешь платье.
— Звучит как приказ.
— Формат такой, — бросает невозмутимо. — Штаны паршиво впишутся в дресс-код.
Я предпочитаю отложить спор до лучших времен. Слишком сильно проголодалась, от аппетитного аромата начинает кружиться голова.
Неаполь — родина пиццы. Здесь появилась на свет классическая «Маргарита», которая изначально считалась едой для бедных, но в итоге пришлась по вкусу королевской семье. Местная пицца отличается от нашей: высокие и толстые бортики, чуть пригоревшие, а посередине — тончайшее тесто. Минимум добавок. Нет ни грибов, ни ветчины. Свежие помидоры, моцарелла, базилик. Любовь с первого укуса. По рукам стекает томатный соус и оливковое масло, расплавленный сыр обволакивает рот изнутри.
