Ожидая известий, советники начали горячо обсуждать необходимость отрыть более надёжные укрытия, а также постоянно носить при себе перевязочные пакеты. На укрытия захотели разобрать даже только что сделанную, с большими волнениями и радостными усилиями, городошную площадку – прочные небольшие бетонные плиты. Сразу вспомнили одного недавно уехавшего офицера. Над ним посмеивались, что он в одиночку отрывал укрытие (сейчас в нём укрывалась женщина с детьми). Теперь же все заговорили о нём с уважением.
Позднее оказалось, что стреляли не по бригаде, а – из миномётов и гранатомётов – по колонне, которая вышла утром. Видимо, засада. Мы сели праздновать, и все забыли, что только что обещали в кровь стереть руки, отрывая укрытия полного профиля.
* * *
В районе боя, в 14 км от Кувелаи, в 46 от нас (а слышно было, как будто рядом) нашли две сожженные машины – ЗИЛ и УАЗ. Позднее выяснилось: трое убитых (один солдат, женщина и ребёнок), три тяжелораненых, офицер сегуранса пропал без вести (всего ехало 9-10 человек).
Присутствовал при разговоре старшего с комбригом-анголанином. Старший уговаривал его не бить солдат на людях. Идея такова: бить можно и нужно, но в углу, чтоб никто не видел, а ещё лучше давать приказ бить другим – сегурансе, например, – а потом подходить, узнавать, в чём дело, то есть быть для всех хорошим, чтобы не выстрелили в спину, да и чтоб гражданские не видели расправ. Наш щупленький старший рассказал, как за ним по танкодрому, когда он был ещё капитаном, гонялся солдат на танке, хотел раздавить. Он его потом ещё хорошенько избил, но и решил на этом завязать с битьём.
14 мая
Сделали, наконец, себе убежище. До этого каждый день наша гварда рыла рефужу на участке наших домов. Но там всё время выступала вода, почва – мелкие камушки, перемешанные со светлой глиной.
Сегодня старший договорился, и к нам пришёл бульдозер «Suzuki» или «Kamatzu» и за полчаса вырыл отличный ров. Потом перетащил найденный нами в 1,5 км от дома, около кимб посёлка куаньяма, корпус бронетранспортёра. Зарыли его, теперь вычистить всё внутри, и можно играть в шашки во время любого арт- или авианалёта.
* * *
Черви здесь проблема. Гварда, когда ей приказывают, умудряется накопать десятка полтора, но они тоненькие, как ниточки. Наш навозный червь по сравнению с местным – просто анаконда.
* * *
В посёлке куаньяма костёр горит прямо в кимбе. Дым выходит через солому, покрывающую её сверху, и через щели между круглым корпусом этого шалаша и кровлей.
* * *
В саванне и мате здесь травы по колено, по грудь, местами выше человеческого роста. Во дворах же её не увидишь. Голая красновато-серая земля, как на спортивной площадке. Может быть, специально вырывают её.
Сейчас время созревания трав. Это настоящее бедствие. Если пройти по ней в кедах и носках, и не в ФАПЛе, а в трико, то потом каждое движение будет неприятным из-за зудящего покалывания сотен острейших семян с цепкими же ниточками. По полчаса потом дома уходит на выдёргивание их из одежды.
* * *
Мой приятель, начальник штаба бригады, избил солдата. Самого битья я не видел, но услышал разговор наших офицеров: «Что это за боец там лежит?» – «Да начштаба сейчас бил», и обратил внимание на лежащего, как оказалось, без сознания солдата. Это здесь, видимо, в порядке вещей, никто из других солдат и не думал вздыхать или возмущаться – дисциплина.
