Институтский приятель, дозревший до того, что хочет не только разделить со мной фамилию, но и вместе растить дочь, согласился дать полгода на завершение всех вопросов, что держали меня в подвешенном состоянии – как акробатку страховочные нити под куполом цирка. Я спущусь на грешную землю, нащупаю почву под ногами и приду к нему. В стадии ремиссии, а не гормонального припадка.
Почему люди придумали клубы анонимных алкоголиков, но никто не придумал клубы зависимых от прошлого и «если бы»? Я бы с радостью приносила туда печенье, даже стулья для групп купила бы. В чем разница: боишься ты, что тебя позовут старые приятели пропустить по бокалу или что напишет «бывший» или «возможный»? Все равно потянет на дно. Сила воли нужна одинаково. Только в болезненных влечениях мы сражаемся один на один, без наставника и группы поддержки.
Оглядываясь назад, в тот вечер, когда МКС читал мне Бродского, а я спонтанно была готова спать четыре часа, я кричу себе туда – остановись, попроси счет, дай себе шанс на нормальную жизнь. Во время медитации я часто подхожу к себе в том ресторане, трогаю за плечи так, чтобы лямки топа не спадали и никого не провоцировали, и уговариваю уйти. Ловлю себя в туалете, внезапно выходя из соседней кабинки, пытаюсь увести за руку. Но она, та я, спокойно вытирает руки, кидает полотенце в корзину и направляется обратно к нему за столик.
Наутро после импровизированного поэтического вечера и поспав не четыре, но пять часов, я безбожно опаздывала. Быстро собрала себя в кучу, напялила джинсовые шорты и футболку собственного производства и отправилась в соседнюю область на день рождения друзей, семейной пары, по иронии судьбы, родившихся в один день и внешне напоминающих очаровательных бегемотиков. Вот и не верь после этого в астрологию. Мы прыгали на батутах, ели шашлык, срывали недоспелую малину прямо с куста, телефон лежал на зарядке в машине. Я подошла к нему случайно.
«Мы будем у твоего дома в десять. Отдельную комнату в караоке забронировали». Там не было ни одного вопроса – хочу ли я, готова ли, успею ли, в конце концов, вернуться к этому времени в Москву. Только утверждение. Он все за меня решил. И тогда мне это нравилось.
Я действительно в восемь вечера, как и планировала, выдвинулась в Москву, но случилась полоса препятствий: сначала мы в клочья поругались с Татарстаном, да так, что я залила весь руль слезами, съехав на обочину, пока он витиевато вел к расставанию своими сообщениями, а до того момента меня никто и никогда не бросал так виртуозно. Я списывала это на ревность – черт меня дернул рассказать ему про внезапный и случайный вечер с МКС, чтобы поревновал и скорее прилетел в Москву.
А далее на несколько километров растянулась авария. Полотно трассы было усеяно черными пакетами – четыре машины, два мотоциклиста. Движение перекрыто в обе стороны, полиция ехала сильно дольше, чем скорые. Только через час убрали бетонное ограждение, сделали проезд на встречку, минута в одну сторону, минута – в другую. Видеть так близко смерть и не иметь возможность отвернуться – еще то испытание для мозга, который спал пять часов, перерабатывая розе в крови. Я плакала, ведь тогда еще не привыкла к смерти, как к верному спутнику жизни. Когда мне позвонил МКС, сразу почувствовал в моем голосе растерянность, мне даже кажется, что надрыв его в женщинах и цеплял. Я показала мягкое брюшко, которое так легко было подцепить на крючок. Даже если он этого не хотел. Даже если так он не планировал.
