Жить – далеко, умирать – близко - страница 3

– Фанатиков все больше.

– Хмм… Не удивительно.

Филип поправил стул и сел напротив. Опершись локтями о стол, он сложил пальцы рук в один большой кулак и начал внимательно разглядывать мое лицо. К подобным выходкам я уже привык, хоть мне и неловко из-за такого прямолинейного внимания. Белый халат Филипа покрыт жирными пятнами и красной пыльцой. Майка мятая, розового цвета. В эту игру могут играть двое, приятель! Я складываю руки вместе и откидываюсь на спинке стула, копируя позу Филипа. Мы сидим друг напротив друга не двигаясь, словно статуи из глины. Спустя несколько минут Филип встает и заявляет, что улучшил формулу пилюль мары и хочет ее протестировать. Я одобрительно киваю и иду в спальню. Внутри пахнет кровью и мятой. Свет тусклый, фиолетового оттенка. Сухие цветы в горшках вдоль стены и две кровати из ортопедического желеобразного материала. Моя – та, что слева (напоминаю себе, пока снимаю свитер). Устраиваюсь поудобней и наслаждаюсь погружением в слизь, которая обездвиживает все тело на период сна, чтобы исключить искривления позвоночника. Филип вошел в комнату, бурно дискутируя о чем-то. Он размахивал руками, морщил лоб и тыкал пальцем в воображаемого собеседника. Дебаты продолжались до тех пор, пока одна из пилюль не выскользнула из кулака Филипа. Я увожу взгляд на потолок и терпеливо жду. Не хочу сверлить его взглядом, пока он ползает по полу в поисках мары. Со стороны это выглядит унизительно.

Стук моих каблуков о мраморный пол разносится эхом повсюду. На мне прекрасное платье цвета бургунди «Соловей Куала-Лумпура», созданное дизайнером Faiyzali Abdullah. Все оно усыпано бриллиантами лучшего качества! В центре комнаты стоит диванчик ручной работы из красного дерева. Поместив на него свою упругую попку, нахожу в своей ладони бокал с шампанским, оказавшийся там как по волшебству. Понадобилось задействовать все свое обаяние, чтобы капитан уступил мне свои апартаменты.

С комнатой прилагалось множество предметов роскоши. Великолепный камин, статуи римских богов и, конечно же, прислуга. О, как мне нравится их пресмыкание! Меня обслуживает сотня лизоблюдов. Одна жалкая сотня. Вытянув руку над собой, не отводя взгляда от огня в камине, я щелкаю большим и средним пальцами, чтобы подать сигнал поварам. В этот момент на кухне сразу же начинается суета, и звучат нервные выкрики. Они знают, если блюдо не будет подано до того, как мой бокал опустеет, – их накажут! Именно поэтому я начинаю делать большие глотки. Да, я врединка!

Раздался грохот, ворота распахнулись. Из арки, опустив головы вниз, вышло шесть тощих мужчин во фраках. Перед собой они катят обеденный стол, на котором копошится мой ужин, накрытый белой простыней. Когда столик оказывается напротив меня, мой живот начинает урчать. Я чувствую, как блюдо боится. Оно мычит, плачет, не верит в то, что я это сделаю! Двое слуг сбрасывают скатерть. Связанный помощник капитана в ужасе встречается со мной взглядом. Совершенно голый, вымоченный в чесночном соусе, с ожогами по всему телу! Выглядит очень аппетитно! Этот человек неоднократно подчеркивал мое низкое положение среди других пассажиров первого класса. Он говорил: «Вы, милочка, хоть и хороши собой, но совершенно бесполезны». Я ничего не забыла! Его усмешки, дерзость и как он презрительно цокал в мою сторону в присутствии капитана.

Заметив в моей руке нож, связанное тело начало дергаться и визжать от страха. Оно пытается взывать к моей человечности своим жалким видом. Дурачок! Во мне нет сострадания, жалости, сочувствия. Лишь голод! Нежно поводив ножом по заклеенным прозрачным скотчем губам помощника, я приступила к трапезе. Медленно отрезая кусочек за кусочком со щек, я пережевываю его плоть не спеша, как подобает леди. Он стонет, дергается от боли, бьется головой о стол. Делает все, что в его силах, чтобы я остановилась. Но разве я могу?! Что подумает шеф-повар, если блюдо останется нетронутым. Затем перехожу к шейке. Эта часть тела моя любимая: мясо просто тает во рту! Многие так называемые каннибалы сравнивают человеческую плоть то с курятиной, то со свининой. Болтуны! Оно напоминает оленину! Когда помощник видит, как я кладу в рот его латеральный хрящ носа, он теряет сознание. Очень жаль, страх придает мясу эмоциональную остринку. Его спокойный вид отбивает у меня аппетит.