– Вы, наверное, сочтете меня странной… Если остается время, я шью мягкие игрушки.
Гавриленко от удивления замер – ожидал чего угодно, но не этих слов. Образ Ники никак не вязался в его представлении с мягкими игрушками. Если бы она призналась, что в свободное время гоняет на мотоцикле, это произвело бы на него гораздо меньшее впечатление.
– Игрушки? – медленно повторил он, проверяя, не шутит ли она, и Ника подтвердила:
– Да. Маленькие такие, с ладонь. Это у меня с детства. Мама как-то купила книгу с картинками и выкройками, и мне в душу запал котенок оттуда. Крошечный, с мизинец всего. Я его пыталась сшить около месяца, столько ткани перепортила – ужас. Но все-таки справилась, маме подарила на день рождения. Ну и пошло с тех пор. Я даже одно время эти игрушки в магазин сдавала – был у нас такой салон, там продавали всякие туеса из бересты, картины, вышивки, из бисера что-то. Люди в качестве сувениров покупали, для маленьких сюрпризов. Платили, конечно, копейки, зато у меня всегда были карманные деньги.
– Однако…
Их беседу прервала высокая тонкая девушка в строгом костюме, вошедшая с подносом в руках:
– Максим Алексеевич, кофе и чай.
– Да, Алия, спасибо.
Пока девушка расставляла на столике чашки, заварочный чайник и джезву на небольшой горелке, подогревавшейся снизу свечой, Гавриленко продолжал рассматривать Стахову. Она казалась абсолютно спокойной, уверенной в себе и какой-то слишком самостоятельной. «Интересно, есть ли у нее мужчина? – совершенно не к месту подумал Максим и тут же одернул себя: – Ну, тебе-то какое дело до этого? Ты еще возьми и спроси!» – и тут же, едва за Алией закрылась дверь, ляпнул:
– Скажите, Ника, вы встречаетесь с кем-то?
– Не думаю, что это касается кого-то, кроме меня, – холодно ответила Стахова и взяла чашку.
– Простите, – пробормотал Максим, чувствуя себя круглым идиотом. – Можем продолжать?
– Если вы не против, то я бы хотела закончить.
– То есть?
– Мне нужно вернуться в редакцию, чтобы успеть сдать свою дневную работу. От ежедневной рутины никто не освобождает даже в том случае, если берешь интервью у такого человека, как вы.
Максим даже не понял, был ли в ее словах сарказм. Почему-то хотелось надеяться, что нет.
– Но мы ведь, кажется, не все обговорили?
– Я сделала для себя определенные выводы и получила нужную информацию. Если позволите, я позвоню вам в том случае, если возникнут какие-то дополнительные вопросы. Статья будет готова не ранее чем через пару-тройку дней, мне нужно еще кое-что уточнить.
– Могу помочь.
– Я воспользуюсь вашим предложением. Спасибо за чай.
Стахова поднялась и небрежно смахнула в сумку блокнот, ручку и диктофон. Максим тоже встал, и в этот момент в кабинет ворвался невысокий полный мужчина лет семидесяти с папкой в руках:
– Максим, нужно срочно…
– Спокойно, спокойно! – жестом остановил его Гавриленко. – Познакомься, Иван Никитич, это Вероника Стахова из «Столичного хроникера».
Мужчина повернулся к Нике, присутствия которой в первый момент, кажется, даже не заметил, и окинул ее с ног до головы цепким внимательным взглядом:
– Добрый вечер, барышня.
– Иван Никитич – мой заместитель, – пояснил Гавриленко, – даже больше – он мой второй отец, мой наставник и учитель.
– Вы ничего не сказали о первом, – тут же уличила Стахова, и Гавриленко обрадовался:
– А вот это и будет темой нашей с вами следующей беседы, если пожелаете.
