Он умер! – сказал Прохор и поднялся с кровати… Я дав слово! Слово Богоматери, шо буду вучить людей любить… Любить и бути смиренными. Терпению и вере! Вот это и будэ моя стезя…
Года два после своего чудесного исцеления и похорон Федора Прохор не возвращался к этому разговору с матушкой… А не возвращался ибо в душу его вкрались сомнения. Однажды, когда в саду цвели яблони и Прохор важно восседая под одной из них поучал желающих из крестьян, от мала до велика, грамоте он увидел чернобровую крестьянку, что стояла возле изгороди и беззаботно наблюдала за его уроком на открытом воздухе. Прохор не выдержал и крикнул: Чаво таращишься! Давай до нас!
А дурью мене не можливо заниматься… Яки толк в грамоте! Мени работать надо.– ответила дивчина, коверкая местную речь с малороссийской.
А ежли работать надо, то чаво же яки каменна тут замерла? – обиделся Прохор.
А бачу дивный парубок, вот и замЕрла… – тут же нашло что сказать красавица, поправила бант и схватив вилы на которые опиралась и ускокала будто козочка за угол соседней улицы.
Трудно сказать что именно покорило сердце Прохора в облике девушки, но он ждал встречи с ней. А она все не приходила и не приходила.
И тогда он решил во чтобы то не стало разыскать ее сам. И вот воскресным утром возвращаясь домой из храма он увидал ее, прогуливающаяся праздно под ручку с молоденьким служивым. Девушка тоже заметила его еще издалека, но сделала вид, что не помнит его. Прохор решил не докучать не ей, не ее кавалеру и побрел домой. Но почти у самого забора она догнала его и схватила за руку. Она хохотала и смотрела ему в лицо. А потом чмокнула его в щеку и потащила за собой. Они шли долго, не решаясь заговорить друг с другом, пока не оказались у крутого берега реки.
Как называть тебя красуня? – все таки решил начать разговор Прохор и вежливо спросил не отводя глаз от нее.
А зачем тебе! – рассмеялась девушка- Все зовут меня Вольным ветром, сироткой несчастной. Каждый по разному… Мамо вмерла. Тату не разумию. Брат унтер- охфицеришка, шо заплатил за меня оброк и выкупил у моих господ. Говорят всем полком деньги собирали… Шобы стати мне вильной. А не треба мени така свобода! Ни к чему житие мое таке бесовское. Я по батьковщине, по ридной Волынщине сумлю, не хочу сапоги охфицерские до блескучести доводити и бежати ночкой у кровать по первому зову. Брат мой после того як свободу мени дал и отнял ее. Он мени в карты проиграл. Вот теперь я е, шо е.
Так, бежи отсель дивчина! – обняв ее пробормотал Прохор.
Куды! – всхлипывая ответила девушка- Догонять, убьют!
В монастырь беги! Там твое спасение! И душу и тело спасешь! – уговоивал Прохор, стоя перед ней на коленях, а потом поинтересовался: Вот ко мне пришла, значит не совсем твоя свобода- казематы, значит есть просвет…
Да, я, як псина… Кто кормит до того и бегу…
– Я же не накормил тебя ничем
– Добро слово лучше явст лечат
– Верно, а ежели это слово ще и божие, то и пища и вода и свет оно.
Девушка заплакала и стала снимать с Прохора рубашку, целуя его в губы. Прохор отстранил ее и отпихнул от себя: Только бесы до свадьбы сношаются, греховодница!
Девушка расхохоталась ему в лицо.
Прохор повернулся и медленно пошел домой, не разу не обернувшись в ее сторону.
*. *. *
Через неделю ровно услышал он во время службы разговор между двумя военными. Ганну то помнишь? Епифанов, пес! Забил ее! -сказал один
