Игнат остановился. Снял с себя рубашку.
– Игнат, не надо. Пожалуйста, – умоляющим голосом произнесла Нира.
Игнат повернулся спиной, и Нира потеряла дар речит.
Во всю спину Игната была татуировка – большие черные цифры, расположенные вертикально.
Вскочив, Нира подошла к Игнату, тронула рукой его спину, словно желая убедиться, что зрение ее не обманывает.
– У меня… у меня тоже? – дрожащим голосом пролепетала она, хотя уже знала, какой будет ответ.
Нира присмотрелась к цифрам. С близкого расстояния было видно, что цифры не сплошные, а состоят из мелких замысловатых узоров, напоминающих какой-то секретный код или шифр.
Полуобнаженные они уселись на кровать.
– Мы не отсюда… – выдавил Игнат.
Нира обреченно положила голову ему на плечо.
Нира сидела в медицинском кресле. На ее запястьях были наручники, от которых тянулись электрические провода. Глаза Ниры были широко раскрыты, но все виделось ей словно в тумане.
Впереди маячила человеческая фигура – старик с седыми волосами. Незнакомец стоял к ней спиной, поэтому его лица не было видно. На нем был белый медицинский халат. Но вот он начал поворачиваться…
Нира открыла глаза и опять увидела перед собой лицо Игната.
– Нира! Проснись. Ты слышишь? – с тревогой в голосе говорил он.
Нира начала отползать к спинке кровати.
– Ну что за манера такая входить без стука? – недовольно высказалась она.
Игнат сел на край кровати, посмотрел на Ниру.
– Прости, но ты кричала. Я думал, что тебе плохо.
– Кричала?
– Наверное, что-то приснилось. Ты что-то вспомнила?
Нира попыталась сосредоточиться.
– Кажется, ничего… ничего определенного…
– Судя по всему, это то, что называют кошмаром.
Нира лишь пожала плечами.
– Собирайся. Нам пора ехать, – отрезал Игнат.
Обстановка в Министерстве была совсем непохожа на обстановку в министерстве. Здесь присутствовал, скорее, антураж некой секретной организации, которой заправляют очень могущественные люди. Мебель была дорогая и ультрасовременная, даже, можно сказать, футуристическая. А в дизайне интерьера главенствовали серые и черно-стальные тона.
Корнеев с мрачным задумчивым видом сидел за рабочим столом. Открылась дверь, и вошла Дарья. Высоко вскинув голову, она шла уверенной походкой, цокая каблучками. Подошла к столу, отодвинула стул, села. Корнеев словно бы не следил за всем этим, погрузившись в себя.
– Что происходит? – с вызовом спросила посетительница.
Корнеев все так же задумчиво смотрел перед собой. Наконец снизошел до Дарьи.
– Говорят, что государственное насилие имеет поразительное сходство с сексуальным, – произнес он.
У Дарьи буквально отвисла челюсть.
– Что? Я не понимаю, простите…
Корнеев встал, навис над Дарьей. Теперь она смотрела на него снизу вверх и уже не казалась такой независимой и уверенной в себе, как раньше.
Корнеев ухватил Дарью за локоть, выдернул со стула и притянул к себе. Дарья невольно вскрикнула. Корнеев впился в нее сверлящим взглядом.
– Законопослушным гражданином хочет быть каждый. Ну, по крайней мере, большинство… Но что если государство само является преступником? Тогда поневоле оборачивается преступлением и твое послушание. Такова цена конформизма, – проскрежетал он зубами.
– Зачем вы мне все это говорите? – Дарья сделалась вконец обескураженной.
– Чтобы ты поняла и не пускала потом розовые сопли. Ты меня слышишь? – жестко гаркнул он.
– Разве то, что мы делаем, это конформизм? – Дарья отчаянно пыталась сохранить спокойствие.
