– Сначала нужно вызволить ребят, они тут, совсем близко. – Упоминание о вознаграждении чародей пропустил мимо ушей.
– Элейн ведь сказала, что им ничего не угрожает. Освобождать их – лишний риск. А тем более гулять потом по замку всей толпой. За группу туристов нас точно не примут.
– Почему же толпой? Их можно оставить, например, тут.
– А вы уверены, что они не начнут геройствовать и всё испортят? Нет? Тогда вопрос исчерпан, выступаем, как только стемнеет?
– Значит, сейчас?
– Что сейчас? – не понял я.
– Ну, выступаем.
– Как выступаем?.. То есть, почему сейчас?
– Так ведь давно уже ночь на дворе.
– Да вы издеваетесь! – закатил я глаза и рухнул на кровать.
____________________
– О, вот оно, нашел! – сдержанно воскликнул чародей, снимая с полки темную запылённую бутылку. Прикрыв глаза, он с видом знатока понюхал пробку, вроде бы обрадовался, затем прочитал надпись на бирке и, скривившись, положил сосуд на место. – Нет, не то!
– Не то?! – едва не взвыл я. – Уже десятая бутылка и опять не то?!
Чародей бросил на меня осуждающий взгляд.
– Знаешь ли, не так-то просто отыскать нужное вино в королевском погребе.
– Но ведь вы сказали, что знаете его как свои пять пальцев!
– Может, ты не заметил, но пальцев у меня больше, – чародей продемонстрировал кисть с шестью пальцами, затем вторую такую же. – Видишь? Еще на ногах есть. Так что пошли дальше.
Элейн усмехнулась, я же поперхнулся от неожиданности и едва удержался от восклицательной фразы, которая снова привела бы к разговору о его матери.
– Тогда хоть скажите, зачем вам это чёртово вино!
– Это, как ты говоришь, «чёртово вино», мне нужно для принцессы. Она пьет исключительно «Азвер» как минимум трехлетней выдержки.
– Ага, так она еще и алкоголичка! – пробормотал я. «Ещё и» потому, что принцесса, по словам чародея, бывает резковата в общении (то есть, грубиянка), не любит парней (фемка хренова), и, кроме того, пытается узаконить охоту на демонов (ненавижу инквизицию). Ради чего, спрашивается, её такую вообще спасать?
– Что? – переспросил чародей, шаря взглядом по ячейкам стеллажей.
– Да так, говорю, что у вашей принцессы прекрасный вкус.
– А тебе откуда известно? – вмешалась Элейн. – Неужто пробовал?
– Я вино не пью. Всё понятно и без этого. Принцесса важная персона, высший свет аристократии, она должна иметь вкус сообразно своему положению при дворе – тонкий, изысканный, отвечающий семейным традициям и иногда – современной моде…
Несмотря на презрительно-ехидное выражение лица, в глазах Элейн зажглась искорка интереса.
– Ну-ка, подержи фонарь, – чародей сунул мне масляную лампу и присмотрелся к биркам на бутылках.
Я в свою очередь присмотрелся к его кистям. На них было по пять пальцев. Вот плут!
– Да, теперь точно нашел! – чародей вытащил из ячеек две бутылки, обтер их какой-то тряпочкой и спрятал за пазуху. – Вот теперь пошли.
– Наконец-то! – я задул огонек в лампе, и мы остались в полной темноте.
– Что ты сделал? – раздался сбоку голос Элейн.
– А то не видно! – ехидно ответил я и добавил: – Иначе будем ходячими маяками. На нас все стражники сбегутся, как мотыльки на огонёк. Сейчас глаза привыкнут, и пойдем.
У глаз, видимо, был свой взгляд на мир, ибо привыкать они не хотели.
– О, я уже все вижу, – подала надежду Элейн.
– Правда? Что именно? – удивился я.
– Вижу, что здесь темно, хоть глаз выколи, а ты потушил единственный светильник! Быть может, демонам это не помеха, но у меня с этим определенно есть сложности.
