Он поднял голову вверх, начав созерцать голубое небо с прекрасными Альдемаринскими облаками. Облака в Альдемарине всегда строили величественную картину, расстилаясь на небе, бывавшем разных оттенков, дополняющих величие облаков.
– Я преодолел все эти веры и пришёл к другой, основывающейся на мне самом и моём понимании себя, а вследствии и всего вокруг. Я есть я, и только я. Ничем другим не являюсь. Я свой творец и своё творение. Я сам себе Бог. И всё внутри и вне меня, осознаваемое или нет, происходит из меня и согласно мне. Ради меня, из-за меня и согласно мне. – говорил вслух свои мысли Тантур, и его лицо покрывалось потом, и он начал стирать его правым рукавом свитера.
Удивительно, но Берни понимала, хоть и интуитивно, о чём говорит Тантур; и дальше продолжала слышать. Скорее всего, это понимание, основывающееся на самой себе, то есть интуитивное, было связано с тем, что она тоже живая, хотя пока что не пробудилась. Живой понимает живого.
Он потёр ладонью под своим подбородком и пооттягивал там же кожу. Его решение рассказать ей о своих открытиях имело прежде всего цель структурировать и упорядочить всё это для себя же.
Тантур не перестал оттягивать кожу под подбородком.
– Ведь я сам – самое главное для себя в мире. И всё происходит для меня и так, как я пожелаю, осознаваемо или нет; это будет желанно мне, по моей воле, согласно мне. Неосознаваемое желание становится осознаваемым только после своего совершения. Оно, как подарок. Ты даже не задумывался о том, что желаешь того, а оно тут же совершилось, и ты понимаешь, что это желанно тебе, этого ты желаешь. Мир, в котором всё происходит согласно тебе, и трагедия с болью и мучениями, и комедия с передышками и радостью. Даже предаваясь терзаниям глубинным, ты осознаёшь и понимаешь, что этого ты желаешь, это согласно тебе, и ты, понимая это и себя самого, счастливым являешься. И мир, и жизнь со смертью, и грязь с чистотой, весь контраст согласен тебе, желанен тобой, и самое главное – понимаем, вследствии понимания себя. – рассказывал он с воодушевлением и болью челюстной мышцы сбоку, с правой стороны.
Падали рыжие, жёлтые и красные листья-трезубцы с деревьев-великанов. Они пытались остановиться на голове кого-нибудь, но не попадали в цель.
– Понимаете, то, что вы желаете по-настоящему, ваша воля, всё это легко увидеть. Если вы не будете сожалеть о совершённой воле вашей, а также согласны и готовы взять ответственность, и претерпеть последствия действия этого, ведь оно стоит для вас того, и желанно и ценно, так что вы согласны на это, идёте на риск, ведь последствия могут оказаться более мощны, то это по-настоящему согласно вам, это ваша воля и действительное желания. – ровно держа перед собой руку, полусогнутую, ладонью к верху, объяснял он, с видом человека, рассказывающего о простом и очевидном, но одновременно трудном и гениальном.
– Вы, как я посмотрю, человек-идеи? – вопросила Берни, улыбнувшись и прервав своё молчание.
Тантур усмехнулся так, что его тело поднялось вместе с этим действием.
– Я и не скрываю этого. В разные времена меня охватывают разные идеи. Иногда я становился фанатичен и одурманен ими так, что даже и сомнения не возникало. Эта дурная болезнь меня уже давно не трогает, с того момента, когда я стал более осознан и понимаем собой. И не тронет, ведь сейчас я встал на путь здравый, который когда-нибудь изменится на другой, новый, благодаря сомнению моему.
