– Было бы перед кем шапку ломать, – ответил Еремей, нагло улыбнувшись. – Довольно! Покланялись!
Старый Сидор даже откинулся от такой наглой речи. А Еремей продолжал:
– А барин прислал за тем, чтобы все, что ни есть в доме, на воз уложить и к себе везти, а тебя, старого пса, на веревку взять да к той же телеге привязать! За тем и приехали! А вы живо! Помогать!
Дворецкий ничего не понял из его речи, но в то же время услышал в комнатах какую‑то возню и грохот.
– Стой! – сказал он сердито. – Что ты там намолол? Пьян, что ли? Какой барин? Куда везти?
– К нашему барину, – ответил Еремей, – к Дмитрию Власьевичу Брыкову, потому как Семен‑то Павлович побывшился…
– Как побывшился? Кто сказал? – закричал старик, вскочив на ноги.
– Хоть бы и я! – усмехнулся Еремей. – А теперь‑то уже и всем ведомо. В государевом приказе есть!
Старик схватился за голову, но через минуту очнулся.
– Так его сюда везут?
– Прикажет барин – и привезут, его воля. А теперь имущество давай!
– Имущество? – грозно сказал старик. – Нет такого права. Доколь не увижу своего барина мертвым, чубука не отдам!
– Сами возьмем! – усмехнулся Еремей и двинулся в комнаты.
Старик бросился за ним, вбежал в комнаты и на мгновение замер. Федька и мужик уже успели очистить гостиную и дружно волокли из кабинета красивый будь.
– Разбойники! – закричал Сидор, бросаясь на них. – Пошли прочь! Павлушка, беги за квартальным! Батюшки, грабят: Степан, Антон!
Однако Еремей ухватил его за ворот сильной рукой и, отбросив в сторону, сказал:
– Нишкни, если не хочешь батогов узнать! Сказано тебе – барский приказ!
– Да я к квартальному!
– Ну, и что будет тогда? – раздался позади него насмешливый голос, и растерявшийся старик увидел перед собой Дмитрия Брыкова и с ним квартального.
– Батюшка, – растерянно пробормотал Сидор, – да что же это?
– А то, – сказал Брыков, – что брат помер и я теперь над тобой барин, а потому, если не хочешь на съезжую, то не шуми!
– Да как же волочить‑то все? Ведь по суду!
– Я тебе покажу суд! Собака!
Старик всплеснул руками и залился беспомощными слезами, а тем временем Федька, Еремей и мужик тащили мебель, обдирали ковры и все валили на воз.
Брыков ходил по разоренным комнатам с квартальным и говорил ему:
– Ты опись‑то давай! Я тебе все сам скажу, да не мешкай!
– Я, ваше благородие, мигом, – подобострастно сказал квартальный.
– Что же это? Разбой! Как есть разбой! – твердил, всхлипывая, старик Сидор и беспомощно разводил руками.
Еще два раза приезжал пустой воз во двор и уезжал полный доверху. Уже темнело, когда Дмитрий Брыков снова сказал старому Сидору:
– Завтра приди ко мне, я тебя на усадьбу пошлю. Барина хоронить будут, а там вернешься и мне отчет дашь! А вы, – обратился он к остальным слугам покойного брата, – все завтра ко мне! Соберите пожитки и без проволочки, чтобы все были налицо!..
Он уехал. Тихие сумерки наполнили воздух, и опустевшие, ободранные комнаты приняли мрачный вид. Слуги покойного Брыкова, угрюмые и унылые, собрались в кухне и говорили вполголоса, в то время как Сидор с тупым видом сидел на табурете и только тяжко вздыхал.
– С чего помер‑то? – спросил конюх Антон.
– Говорят, горячка, – сказал Павел и махнул рукой. – Да не все ли равно? Нет нашего барина!
– Теперь беда!.. – сказал Степан. – К этому живодеру в лапы? Смерть!
– Чтобы я к нему? – воскликнул Павел. – Сбегу! Вот – те Христос, сбегу! Федька говорил: вчера его так‑то драли! Да он заморит!
