Живой уголок. Сказочная повесть - страница 3

Директор что-то тихо сказала Ангелине Ивановне и ушла, оставив девочку у доски.

– Как тебя зовут? – спросила её учительница.

– Надя, я новенькая, – смутилась та. Но тотчас она улыбнулась вместе с классом своему промаху. – Лесанова то есть!

Учительница ласково приобняла её, успокаивая:

– Садись пока к Вове… Афиногенов, не обижать Надю!

– А я собирался? – буркнул рыжий Финн, перекидывая свой рюкзак с соседнего стула на пол.

– Тебе у нас понравится, – заверила Ангелина Ивановна новенькую. – Ребята в классе дружные, хорошие… Ты животных любишь?

– Люблю, – кивнула Надя. – Я в старой школе за живой уголок отвечала.

Несмотря на смущение, она казалась весёлой и общительной девочкой.

– Очень хорошо! А у нас главная в уголке – Мальвина Подризова. После звонка она покажет тебе попугая, ужиху, хомяка… Мальвина, принимай новую подругу!..

На перемене Подризова, сделав скучное лицо, повела новенькую к живому уголку.

– Там Отелло и Улька… А это Авоськин, – небрежно махнула она рукой.

– Хохлатый хомяк, никогда такого не видела! – Надя деловито склонилась над аквариумом. – Здравствуй, Авоськин! А имя у него есть?

Имени у Авоськина не было. Вернее, их было много, но ни одно ему не нравилось. Первые хозяева звали его Чингачгуком. В другой семье хомяк превратился в Чинга-Чубчика. В третьей его нарекли Чупа-чубсом и даже Чупа-Чупсиком. И везде люди, наигравшись, находили предлог, чтобы избавиться от зверька.

– Ты из деревни к нам приехала? – насмешливо спросила Подризова, оглядывая новенькую с головы до ног. Как будто всё в Наде казалось ей нелепым – и лицо, и новая коричневая кофта на кнопках, и туфли, которые мама купила дочери на рынке.

– Нет, из города, – не поняла издёвки Надя. Она кивнула на притихшую школьную живность: – Хочешь, я вместе с тобой за ними ухаживать буду?

В ответ девочка увидела недовольство в глазах Мальвины: «Какая бойкая выискалась!».

Подризова стала шептаться с подругами. Те засмеялись, поглядывая на новенькую, и Надя опустила голову. Поведение её новых одноклассниц не предвещало ничего хорошего. Но неожиданно Мальвина смилостивилась:

– Ладно, посмотрим… Ты на какой улице живёшь?

Прошло несколько недель. Как-то ночью хомяк бегал по аквариуму, подтягивался, прыгал, крутился в колесе – в общем, занимался спортом, мешая спать соседям.

– Ты не один в живом уголке, – рассердилась Улька.

– В полуживом уголке, – с горькой усмешкой поправил её попугай.

Но Авоськин был не виноват.

– Извините. Мы, хомяки, по ночам активны, – вежливо объяснил он. – Моя норма – десять километров пробега.

– Нет, вы только послушайте его! Не успел заселиться, уже правила диктует. А всем прочим, не хомякам, стррадать?! – закричал Отелло, гневно расправляя крылья. Когда попугай волновался, он начинал грассировать. – Между прочим, здесь обитают пожилые ррептилии и птицы с подоррванным здоровьем!

– Хорошего поведения от него не дождёшься, – вздохнула Улька. – С такой-то причёской.

– Ну, знаете… Завоспитывали вы меня! – потерял терпение Авоськин. – Это не причёска, а мутация! Ясно?

– Не груби, ты мне в сыновья годишься, – одёрнула его ужиха и свернулась в кольцо, собираясь снова задремать. – Тишину соблюдай…

Ну вот чем бы заняться после такого? Хомяк вспомнил, что у него припрятан обломок карандаша. Он оторвал клочок от бумаги, которую ему стелили на дно аквариума, уселся поудобнее среди своих продовольственных запасов и вывел карандашом – «Дневник».