Живущий в тени - страница 11

Пристальный взгляд Артёма следовал за мной. Казалось, мои ноги связаны путами, тяжёлые, словно врастают в землю при каждом шаге.

– Тебе полегчало? – вдруг спросил он. Весело, с нотками подавляемого смеха.

Остановившись, я посмотрела на него через плечо.

– Да, полегчало. Иногда полезно высказаться. Я не знала о вашем конфликте с Галиной Максимовной, а ты набросился на меня…

– Я имел в виду другое, – перебил. – Тамара сказала, что после пьянки тебя с утра мучило похмелье. Тебе полегчало?

– Не пьянки, а отравления! Я не знала, что это самогон, и думала…

– Ты протрезвела?

Судя по всему, Артём не терпит развёрнутых ответов, предпочитает да/нет и сугубо по теме.

– Да, протрезвела.

– Вернёшься через час, и тебя пустят в дом сделать фотографии. Ничего не трогать, поняла?

– Спасибо! Ты не пожалеешь…

– У тебя будет пятнадцать минут на фотографии в доме и ещё пятнадцать в саду. Всё ясно?

– Да! У меня есть список того, что надо сфотографировать. Надеюсь, сохранилась печка ручной работы…

– Слушай дальше! – снова перебил. – Завтра сделаешь остальные фотографии, а на следующее утро уедешь. Я заказал тебе машину в город.

– Где ты её заказал?

– Знакомые охотники возьмут тебя с собой. Ты всё поняла?

– Д-д-да.

– Если будешь следовать этому плану, всё будет хорошо. Но если снова полезешь ко мне, будешь буянить или жаловаться, то я отберу у тебя фотоаппарат. Это тоже понятно?

– Ты не имеешь права…

– Ты принимаешь мои условия?

– Принимаю, но…

– Принимаешь?

– Да.

Дверь захлопнулась.

Ему за тридцать.

У него тяжёлый взгляд. Морщины царапинками вокруг глаз.

Артём скрылся в доме, а я смотрела на захлопнутую дверь, озадаченная и удивлённая не столько поворотом событий, сколько моей реакцией. Сердцебиение участилось, ладони стали влажными, кожа чувствительной… и не факт, что эти ощущения неприятные. Скорее, наоборот. Следовало радоваться, что Артём передумал, или, наоборот, негодовать из-за его грубости, а вместо этого я пыталась удержать в памяти его лицо и угадать его возраст. Он не красавец, хотя и отмылся, и волосы пригладил, и щетина выглядит короче и опрятнее. Стал заметен шрам на подбородке. Видна волевая линия челюсти. Артём широкоплечий, сильный с фигурой человека, не чурающегося физического труда. Не иначе как колет дрова, а не зависает в спортзале, обсуждая диеты и калории. Черты лица крупные, грубые, будто заскучавший скульптор забросил проект, не доведя до конца. И эмоций на лице никаких, потому что мои претензии Артёма не тронули. Всё будет по его правилам или не будет вовсе. Тоже мне, диктатор местного пошива!

Но ничего не поделаешь – дом его, сад его… Разрешил мне сделать фотографии, и это главное. Значит, что-то в нём откликнулось, раз открыл дверь, не хватаясь за ружьё.

В назначенное время с точностью до минуты я вернулась в его дом в полной, так сказать, фотографической готовности. В этот раз постучала не кулаком, а костяшками пальцев, скромненько так, вежливо.

И застыла от удивления, потому что дверь открыла девушка. Красивая, яркая. Не знаешь, на что любоваться сначала, – то ли на вьющиеся рыжие волосы, то ли на васильковые глаза.

С чего я, собственно, решила, что Артём живёт один?

Разглядывая меня из-под полуопущенных ресниц, девушка представилась Таней.

Пробурчав: «Очень приятно», я скинула ботинки и подвернула измазанные грязью брючины. Пусть Таня не волнуется, я ей не соперница.