Со всеми, отказавшимися от переезда, прикомандированный немец господин Штольц проводил индивидуальные беседы. Всех предупреждал о недопустимости сотрудничества с русскими, коммунистами из Эстонии или СССР, пугал карающими мерами за нарушение инструкции. Намекал, что придет время их безраздельного господства в Прибалтике.
К Вернеру господин Штольц относился дружелюбно, неустанно указывал на правильность сделанного выбора. Когда определился день отъезда, выяснилось, что маршрут включал переход на немецком торговом судне из Таллина в Росток. Объяснялось это необходимостью гарантированного и безопасного перевоза чертежей и образцов изделий. Чтобы не подвергать даже минимальному риску результаты труда Вернера, покидать Эстонию нужно только морским путем. На корабле располагались грузовой отсек и пассажирский. Определить количество пассажиров было очень трудно, в ресторане собиралось немного посетителей и всегда имелись свободные места. Александру отвели отдельную каюту, требования комфорта были соблюдены. Чертежи и изделия поместили у капитана в большом специальном сейфе. Все это определил господин Штольц, провожавший семью до самого отправления судна.
Весь переход занимал два дня и две ночи. В первый день плавания суета улеглась только к вечеру. После ужина Алекс подобрался к роялю, стоявшем на маленьком подиуме, предназначенном для музыцирования. Открыл крышку и нажал несколько клавиш. Моментально вышел директор ресторана и попросил Алекса, при всем уважении к нему, оставить инструмент в покое. Дескать, на борту народ самый разнообразный и вряд ли можно подобрать угодный всем репертуар. А чтобы избежать конфликта, употреблять пищу лучше в тишине.
Вернер объяснил это так. Над инструментом висел портрет Адольфа Гитлера и исполнение каких-либо привольных песен или произведений, уже запрещенных в Германии, могло повлечь неприятности и у исполнителя, и у служащих ресторана.
– И вообще, нам нужно привыкать к культу Гитлера во всех сферах нашей жизни. Если дошло до того, что линейкой меряют черепа, то от таких правителей можно ожидать чего угодно.
– Тогда объясни, – Зинаида напряглась, – зачем мы согласились на переезд?
– Пользуясь отсутствием Алекса, который испытывает патриотические чувства к своей второй Родине, скажу так: «Эстония никогда не была самостоятельной. Наш народ привык работать, а не воевать. Скоро туда придут Советы, потом их сменят немцы, что будет потом – никто не знает». Известно одно – лучше приспособиться к жизни в сильной стране и получить стабильность, чем прозябать в ожидании кардинальных изменений на Родине. Хочу, чтобы всем нам было хорошо, и прежде всего Алексу.
– Ну, давай хотя бы теоретически рассмотрим вариант переезда в Россию.
– Во-первых, не в Россию, а в Советский Союз. То, что они сами показывают в хрониках, это маленькая часть счастливых людей. Остальные ютятся в коммуналках, полуподвалах. Обычного легкового автомобиля многие не видели. Из еды: хлеб, картошка, сельдь и овощи. И еще там митингуют по каждому поводу намного чаще, чем в Германии. Конечно, будь мы евреями, к немцам лучше не соваться. А ты немка, я – эстонец, Алекс по образу мыслей и поведению – мой соотечественник, по знанию языков и немец, и эстонец.
– И русский, – вставила Зинаида с некоторым раздражением.
В Ростоке их встречали. Причал выглядел как военный плац. Униформа забивала весь прекрасный вид причала. Посыльный из команды корабля попросил семью оставаться в каютах и ожидать прихода сопровождающего. Господин Бюхер сначала представился, потом поздоровался, затем попросил предъявить паспорта.
