– Папаша, давайте, посадим вашего сынка скромнее. Глядишь, и мне местечко сыщется.
Иволгин нехотя подвинулся и почти к себе на колени усадил Сашу. Мужичок рассыпался в благодарностях и занял кусок освободившейся лавки.
– Я всегда говорил, лучше плохо ехать, чем хорошо идти, – сказал незнакомец в расчете на окружение.
Но людям было на до смеха. Пароход загудел, все почувствовали толчки, и невидимая сила стала толкать корабль вперед.
Народ сперва притих, привыкая к размеренному гулу работы двигателей и, потом начались разговоры, знакомства.
– Прощай Петроград, – сказал наглый попутчик, выждал немного и продолжил, – прощай хамство, беспредел, безобразие.
Опять его никто не услышал и тогда он обратился напрямую к Иволгину:
– В Ревель? Или дальше?
– По-моему, ваше неуемное жизнелюбие сильно контрастирует с общим настроением.
– Ох, ох, какие мы раздражительные! Ну ладно, умолкаю.
Ближе к ночи мужичок снова оживился:
– Хочу из Ревеля попасть в Стокгольм. Там пережду безобразие в России.
– Швеция – страна дорогая. Там и с голодухи можно сгинуть.
– У меня счет в банке, проживу на проценты. А вы в Ревель надолго?
– Туда и обратно, – сквозь зубы процедил Иван Алексеевич.
– Сопровождаешь кого? – мужичок зацепился за возможность развивать разговор дальше.
Пустая болтовня для коротания времени на деле оказалась ловушкой. Когда выяснил, что стареющая дама является матерью убитого комиссара Карасильникова, молодая женщина – его жена, а пацан – их сын, он удовлетворенно просиял на все лицо. Подавив в себе бурю положительных эмоций, он снова наклонился к Иволгину.
– Я хорошо знавал комиссара военно-морской крепости имени Петра Великого. У Валерия Михайловича никогда не было жены и детей. Его мать умерла, когда мальчику исполнилось три года.
– Откуда такие точности? – настороженно спросил Иван Алексеевич.
– Карасильников известен нашей конторе еще с 1905 года.
– Ты что же из Третьего охранного отделения? На пристава не похож, а вот для филера в самый раз.
– Так точно-с! Вижу глаз у вас наметан. Только теперь это значения не имеет. Ежели сообщу капитану какая из вас похоронная команда, то вас возьмут под караул и вернут обратно в Петроград. Там особо разбираться не станут. Тебя к стенке со старухой, а жену будут пользовать по назначению, потом выбросят за ненадобностью.
– Лучше бы ты мне этого не говорил! – вздохнул Иван Алексеевич, – чего желаешь за молчание?
– У каждой из твоих дам по кофру. Уверен, в них деньги и драгоценности. Отдаешь мне половину, и я вас не знаю.
– В одном кофре деньги, в другом драгоценности. Какой выбираешь?
– Надобно глянуть.
– Не здесь же! – сказал Иволгин, взял кофр у жены и двинулся на выход.
Незнакомец устремился следом. Между тем успел дотронуться до полей своей шляпы и в знак уважения к мадам произнес:
– Мы скоро, не волнуйтесь.
Минут через пять вернулся один Иван Алексеевич. Он отдал жене кофр и занял свое место.
– Где твой сосед? – спросила жена.
– Они остались подышать свежим воздухом.
– Он был не один? – взволнованно произнесла жена.
Иван Алексеевич промолчал.
– Может быть, попросить защиты у капитана? – спросила Зинаида.
– Они нас больше не побеспокоят.
Судно готовилось к швартовке и народ уже начал толпиться у лестницы на палубу. Две женщины в проходе обсуждали главную новость. Оказалось, что поздно вечером за борт упали три пассажира. Но команда заметила их поздно и все трое скрылись в морской пучине.
