– Ребята, вы откуда, из МГУ?
Они захохотали. Артур тут же обиделся: что он такого смешного сказал? Леша ответил:
– Артур, мы с одного потока. Ты, что, никого не узнаёшь?
– Может, виновата моя близорукость… Простите, ребята.
– Ты знаешь, что такое капустник? – спросил второй, гигант, кажется, его звали Никита. Фамилия такая смешная – Рыжий. А сам черноволосый.
Артур ощутил подвох, задумался, даже вспотел.
«Проверяют, – занервничал он, – ну черт его знает, не пирог же, а что?» Вслух сказал:
– Конечно, знаю.
– А хочешь попробовать? – спросил Леша.
– Хочу, – запнувшись, но почти весело сказал Артур.
– Тогда завтра после последней пары в комитете комсомола.
Место встречи успокоило Артура:
– Железно, – сказал он.
– Железно, – ответили они и разошлись к своим столам продолжать заниматься.
* * *
Он привел с собой Ларису. Может, зря, но они уже не расставались, хотя никаких таких отношений у них не было, они даже не целовались. Но дружили крепко. Кроме Леши и Никиты, в комнате комитета комсомола были еще две девочки с параллельного потока: Ира и Берта.
Ларисе они сразу не понравились.
– Задаваки какие-то, – сказала она Артуру, – москвички.
Ира была обстоятельная и медлительная с немного застывшим красивым лицом.
Берта, как ртуть из разбитого градусника, видоизменялась каждую секунду – то казалась красавицей, то совсем наоборот, то растекалась мыслью по древу, то коротко била своим острым словцом.
Она тут же поддела Артура за неправильное ударение в слове звонить. А это было семейное, по преданию еще его дед по маме, путеец, говорил: зво́нить и библио́тека.
Леша сразу объявил, что слово капустник означает всего лишь театрализованную шутку и что принято решение… Тут он покосился на портрет Сталина на стене, и это окончательно успокоило Артура.
– …Что силами студентов нашей группы мы должны сочинить капустник ко Дню конституции. Какие будут идеи?
– Надо, чтоб смешно? – спросила Лариса и смутилась, увидев удивленные лица.
– Нет, конечно, – сказал Никита, – надо, чтоб было грустно.
– Я не поняла, – вдруг испугалась Лариса, – простите.
– Идея такая, – веско сказала Берта, – за основу взять «Баню».
Все оживились, идея «Бани» понравилась.
– Надо перечитать, – сказал сам себе Артур.
– А по-моему, – сказала серьезная Ира, – если мы истфак, то нам надо что-нибудь историческое.
– Молоток! – заорали Леша и Никита. – Что именно?
– Война с Наполеоном.
– А какое отношение Наполеон имеет к нашей конституции? – скромно подала голос Лариса.
– В том то и дело, что никакого, – парировала Ира, – его надо привязать.
– А Кодекс Наполеона, – оживился Никита, – к нам привязать легко!
Поспорили и разошлись по семинарам, договорившись встретиться завтра с готовыми предложениями. Времени оставалось мало – День конституции на носу.
* * *
Артур сразу побежал в историчку на Архипова искать материал. Кодекс Наполеона? Прочел и отверг. Он ему не понравился идеологически. Буржуазные свобода и равенство с пресловутой частной собственностью. Как все это использовать? Какой дурак был Наполеон и какие умные мы сейчас! Вот эта мысль его захватила, и он стал выписывать сомнительные положения Кодекса четким почерком золотого медалиста.
Копаясь в энциклопедии, отыскал Первую мировую войну, она началась в августе 1914 года. И вспомнил их старую фотографию в деревянной коробке с отломавшейся медной застежкой. Он впервые сопоставил две даты. Три по-старинному одетые фигурки на фоне Кавказских гор и в уголке надпись: «Кисловодск 17 июля 1914 г.». На снимке девочка лет пяти – это была его мама, рядом дама в широкополой шляпе с белым пером – очевидно, бабушка Нюра, и с ними смуглая в более скромной шляпке гувернантка-француженка. Бабушка помахивала веером.
