Питер. Сердце отозвалось болью. Мне было неприятно оставлять мать с Энтони, но еще больше я не хотела оставлять здесь Питера одного. Моему младшему брату до окончания школы оставалось еще два года. А это значило, что ему придется томиться все это время в этих стенах. Он не жаловался, ни разу не попрекнул меня, что я его бросаю. Хоть это и выглядело как побег с моей стороны. Но я понимала, что он не хочет, чтобы я уезжала. Но я должна была начать новую жизнь. В этих стенах я не хотела больше задерживаться ни на минуту. И лишь сменив обстановку, я могла полностью переключиться на эту самую новую жизнь. Не здесь. Хоть мне и нравился наш город.
Тут до меня донесся грохот с первого этажа. Даже громкая музыка не смогла спасти меня от этого. Я поспешно выдернула наушники и прислушалась. Контраст между музыкой и тишиной в доме был слишком явным. Я будто оглохла. Крики оборвались, и я поспешила спуститься вниз по лестнице.
Мама была на кухне одна. Она сидела на корточках и собирала осколки разбитой вазы. Ее любимой. Она всегда держала в ней свежие фрукты на кухонном столе. Всегда ругалась, если мы с Питером брали оттуда фрукты и не клали взамен что-то другое из холодильника.
Я поспешила на помощь, доставая из-под раковины совок и щетку. Заметила, что мать с трудом сдерживает слезы.
– И сколько это будет продолжаться? – спросила я, опускаясь на корточки рядом с ней.
– Ори, не начинай, – тихо произнесла мама. Ее голос был подобен шелесту осенних листьев. Он стал каким-то тусклым и безжизненным. От былой жизнерадостности не осталось и следа. И так всегда после смерти папы. При нем она старалась держаться изо всех сил. Ведь она понимала, как он нуждался в нашей поддержке.
– Так не может дальше продолжаться, – покачала я головой. – Выгони его. Он не дает покоя ни тебе, ни нам. И сидит на твоей шее. И это постоянная вонь в доме…
– Он меня любит…
– Нет! – резко отдернула я ее. – Он любит только себя. А ты просто решила создать себе лишние проблемы, чтобы было легче пережить смерть папы. С этим ублюдком у тебя просто не остается время горевать. Вот и все. Но лучше бы ты убивалась горем по нему, чем портила себе жизнь рядом с этим монстром.
Мама закусила губу, но промолчала. Я была права, хоть мне и не нравилось отчитывать мать, как девочку. Это она должна была заниматься нашим воспитанием, не мы. После ухода папы мама всегда часто плакала, ничего не могла делать, не ела и буквально начала усыхать на глазах. Энтони вернул ее к жизни. Но какой ценой. Он просто добавил ей проблем, что в итоге у нее просто не было времени на горе. И видимо некогда было думать не только об отце, но и о своих детях. Этого мужика было слишком много в ее жизни.
– Что тут произошло? – раздался голос Питера, который вернулся с тренировки и зашел через кухонную дверь. Я многозначительно посмотрела на него, и он сразу все понял. Иногда складывалось впечатление, что мы могли понимать друг друга без слов. А многие даже полагали, что мы близнецы. Мы действительно были похожи. Оба с темными волосами, карими глазами, слегка вздернутыми носами и худощавым телосложением. Но Питер в отличие от меня с последним пунктом стал бороться. Он записался на курсы боевого искусства и теперь его тело выглядело намного лучше моего. Я бы тоже хотела иметь кубики на животе, вот только мне тяжело давались физические упражнения. Я страдала железодефицитной анемией, со всеми вытекающими из этого «бонусами»: быстрой утомляемостью, слабостью, сонливостью, шумом в ушах и головными болями. И это было весьма неприятно – порой чувствовать себя старухой в молодом теле.
