.
И наконец, что будет с работающим человечеством в условиях, когда «рабочая сила и представляющие ее организации – рабочие партии и профсоюзы – повсюду утрачивают свою роль на переговорах с властью и бизнесом, а также в глазах общественности. Одновременно растет число тех, кто выброшен с рынка труда и лишен шансов на материальную и социальную безопасность. В результате не только нарастает неравенство, но и драматически меняется качество социальных неравенств, поскольку все большие круги населения отбраковываются, как ″экономически неактивные″»[46].
Последствиями глобализации обусловливаются перемены в сфере труда и производства, растет неравенство, меняется качество рабочей силы: «В обществе глобального капитализма все больше людей – тех, кто уже сейчас в засасывающей воронке ожесточенной конкуренции способностей считаются ″слабыми″, ″балансирующими на грани″, ″находящимися под угрозой″ или ″неполноценными″. К ним относятся люди без среднего образования или с неважным аттестатом зрелости, больные или инвалиды, чьи деятельностные возможности (в основном технические) – низко оцениваются по сегодняшней шкале способностей. Всем им грозит попасть на наклонную плоскость и соскользнуть в круг тех, кто отбракован в соответствии с правилами допуска»[47].
Бедность в этих условиях драматически возрастает и многократно фрагментируется. В конце XIX в. были введены понятия абсолютной и относительной бедности. В XXI в. отмечают, что различные градации бедности преломляются в двойной или транснациональной относительности бедности, при которой относительность критериев бедности обусловлена межкультурными факторами.
Изменения претерпевает не только бедность, но и качество социальных неравенств. На сцену выходит человеческий «брак» – «экономически неактивные»: «Глобальный капитализм обходится все меньшим количеством рабочей силы. Что это значит? Растет число тех, кто выброшен с рынка труда и лишен шансов на материальную и социальную помощь, рабочие партии и профсоюзы повсюду утрачивают свою роль на переговорах с властью и бизнесом, а также в глазах общественности»[48].
«Отбракованные» (как называет их Бек) – это люди, живущие в обществе риска, сами ставшие людьми – риска в условиях этого общества. В отличие от пролетариата ХIХ – начала ХХ в. в условиях современного общества они стремительно утрачивают влияние на ход событий, поскольку более не востребованы. У них остается один рычаг воздействия – насилие.
В современной научной литературе активно обсуждается новый субъект социальных отношений – человек риска и неопределенности, прекариат[49].
Какой труд у нас в почете
Прогнозы в области занятости более полувека назад были представлены авторами концепции постиндустриального общества. Д. Белл, А. Тоффлер, М. Кастельс, эксперты Римского клуба предсказывали, что в будущем приоритетными сферами труда станут информатизация, образование, услуги, гибкие технологии.
Человечество с восторгом и недоверием воспринимало подобные перспективы. Однако одномоментного замещения труда в его классическом понимании постиндустриальным трудом не произошло. Деятельность, которой занимаются люди в ХХ – ХХI вв. (даже перестав быть исключительно физической) сопровождается значительными перегрузками и переутомлением (в том числе психологическим), сопоставимыми по усталости с физическим трудом.
В этой связи совершенно оправданно возникает необходимость сохранения человеческого капитала, причем не только представителей физического труда, но и акторов инновационных сфер деятельности, сделавших трудоцентризм образом жизни.
