Мне не пятнадцать, но я снова краснею.
— Эм, да-да. Понимаю.
Спрыгиваю с постели, забыв о мучившем меня головокружении. Хорошо Кристофер успевает подхватить нерадивую супругу под локоть перед самым падением.
— Не убейся раньше времени, Эмили! Оставь это для другого дня.
Вампир коварно улыбается, оставляя мне догадываться о том, пошутил он или это настоящее предупреждение. Новая жизнь будет сложной. Пора и правда начинать шутить, ведь юмор спасает.
Я мило улыбаюсь в ответ и осматриваю комнату. Она очень старая, совсем не походит на те роскошные апартаменты, в которых меня держали, — если не считать сырого подвала и клетки. Большая кровать, старый шкаф, под ногами протертый ковер и дверь в ванную комнату. Но общая бедная обстановка кажется обжитой. Даже покрывало на кровати выглядит свежим. А еще Крис знает, где что лежит. Он снимает старое покрывало и достает из шкафа свежую простынь с одеялом, при этом почти не глядя на полки.
— Отлично, этого должно хватить.
— Почему мы здесь? Помнится, днем вы держали меня в другой комнате. Разве она не принадлежит тебе?
Вампир пожимает плечами, сознаваясь.
— Верно. Да, она принадлежит мне, но я почти не живу там. Здесь мне больше по душе. Я хотел, чтобы эту ночь мы провели как в старые добрые времена.
— Да, у тебя получилось. Напоминает дом. Даже пыль на окнах та же и ковры. Помнишь, мы нашли для главного зала Аэропорта большой зеленый ковер? В тот день дети смотрели кукольный театр от Клэр?
— Нет, — сухо реагирует Крис, — не только связь с домом. В этом месте я переродился. Среди нас процесс называют — «сгорел». Ощущения очень похожи на ожоги. Снаружи, изнутри…
Он морщится от воспоминаний. Только что я говорила о ковре и детях, но свежая рана с перерождением болит отчетливее.
— Сюда никто не придет и не побеспокоит нас. Вампиры не особо жалуют эту часть особняка. Почти все прошли агонию здесь. Роскошные апартаменты предоставляются только посвященным.
— Как долго?
Крис вопрошающе смотрит, а я берусь помочь с простыней, повторяя: — Агония. Как долго это происходит?
— Не волнуйся, Эми. С тобой этого не случится.
— Я не о себе волнуюсь. Мне важно понимать, через что прошел ты.
— Около недели. Если решишь сопротивляться, срок будет таким. Память остается с нами до конца, и утолить жажду в первый раз сложно. Ты все еще человек. Чтобы выздороветь и избавиться от боли, нужно сделать роковой шаг — попробовать кровь.
— Что, если ты не станешь?
— Если сородичи сжалятся — умрешь. Или в любом случае утолишь жажду, но позже. Бесконтрольно, словно страдающее бешенством животное. С этого момента пути назад не будет.
— Я могу хоть как-то помочь тебе?
— Помочь? Ты сама сидишь в клетке с монстром, Эми. Думай лучше о себе, береги себя. Больше ничего не нужно.
Неделя. Я знаю, что он провел здесь не меньше этого срока. И каждую секунду в мучениях. Глаза вампира блестят. Очень жаль, что свет луны не позволяет рассмотреть Кристофера лучше, жаль, что не могу сказать нужных слов и не имею достаточно смелости, чтобы попробовать губы монстра на вкус снова… Жаль, что я вообще сплошной сгусток неуверенности и страхов.
— Будешь спать здесь.
Мужчина прерывает воцарившееся молчание. Нарочно меняет тему. Я подчиняюсь и прикусываю язык. Все потом. Крис вскидывает простынь один раз, затем второй, добиваясь, чтобы ткань аккуратно легла на кровать.
