Император и Нессельроде еще не раз встречались с сэром Гамильтоном Сеймуром, Нессельроде попытался представить первую беседу с императором как беседу интимную, дружескую, но британский посол все понял так, как и полагалось ему: он в точности передал разговор с императором, на что английское правительство ответило решительным отказом, только Египет их не удовлетворял, их стремления были более широкими и дальновидными, они установили прочный союз с Францией, велась активная переписка между французским императором и первыми лицами в английском правительстве, в то же время Николай считал этот союз совершенно невозможным, опираясь на отчеты Нессельроде и другие документы, присланные из западных стран от полномочных представителей России. Так определилась роковая ошибка в политике Николая.
Не менее грубой и невежественной ошибкой было и то, что он назначил морского министра Александра Сергеевича Меншикова руководителем некоего посольства в Константинополь. По донесениям из Константинополя, да и все западные газеты пестрели такими сообщениями, было ясно, что турецкий султан распорядился о святынях в Палестине, какие святыни отходят под покровительство католических, какие под покровительство православных. В Вифлеемской пещере, над самым входом, где, по существующим преданиям, родился Иисус Христос, вознеслась католическая звезда с французским гербом; кроме этого католики получили ключи от главных ворот храма Гроба Господня, при этом католики пышно и торжественно отметили эти события. Православное духовенство было в ярости от этой несправедливости. Ведь сколько раз русские войска, заключая с побежденной Турцией мирные договоры, непременно оговаривали этот пункт: православные святыни в Иерусалиме должны опекать православные же, а сегодняшние события – это нарушение одного из пунктов знаменитого Кючук-Кайнарджийского мирного договора в 1774 году, итогового трактата победоносной войны под руководством блистательного Румянцева.
С этими поручениями и направил Николай Павлович князя Меншикова в Константинополь, уверенный в своей победе. Ведь чаще всего в России раздавался лозунг: «Дерзай», даже фельдмаршал Паскевич, известный своей осторожностью, говорил императору в том же победоносном тоне.
«Лживый и льстивый раб» Нессельроде своими лицемерными речами обманывал своего господина, он хорошо знал, что князь Меншиков не годится для такой тонкой дипломатической миссии, как разговоры с турками, здесь нужен другой, например граф Алексей Федорович Орлов или граф Павел Дмитриевич Киселев, брат русского посла в Париже, министр иностранных дел даже и не пробовал отговорить императора от этого неверного решения, не только неверного, но и просто губительного.
Князь Меншиков тоже был согласен с теми, кто втайне возражал против этого решения, но культ личности Николая был настолько естествен, что все промолчали. И Николай Павлович еще раз дерзнул, отправив чрезвычайным посланником в Турцию совершенно непригодного для этой цели человека. Меншиков ходил в любимцах императора, он был один из немногих, кому удавалось своими россказнями и анекдотами смешить императора, который словно в ответ за это посылал его исполнять его поручения, почти всегда важные и ответственные. Историки и современники утверждают, что Меншиков был самоуверен и тщеславен, аристократ, богатейший человек, и самое удивительное – не воровал, что разнеслось не только по салонам Москвы и Петербурга, но стало широко известно и по западным столицам.
