Жизнь и смерть Канцлера Эльте - страница 15

– Волю Бога Огня, – поправил он. – Мы исполняем волю Бога Огня. Солдаты разделятся на группы по двадцать-тридцать человек, каждая отправится к основным населенным пунктам Севера. По прибытии солдаты должны сжечь капища Вольтов и уничтожить все видимые признаки поклонения им – алтари и ритуальные столбы. У каждого отряда будет указ Императора, – Канцлер уже подготовил невыразимое количество копий этого самого указа, – согласно этому указу вы предложите местным жителям добровольно отречься от Вольтов, сжечь все предметы их культа и принять веру Бога Огня. В случае добровольного перехода они останутся в живых, если не захотят принять веру Багала, то будут убиты. Еще вопросы?

Канцлеру ответила тишина. Не попрощавшись, Эльте вышел.

Они отправились в путь на следующий день уже в сопровождении полка, что сделало перемещение медленным и неторопливым. Эльте начал выходить из своей кареты и даже проезжал несколько часов в день верхом рядом с Капитаном. Чем дальше они уезжали на Север, тем сильнее менялся пейзаж: исчезли засеянные поля, почва стала каменистой, леса хвойными и темными, ветер холодным, небо затянули облака, ночами тоскливо кричали птицы, сводившие с ума солдат своим похожим на человеческий плачем. Их попытались отстреливать, но Канцлер категорически запретил это делать.

– Это северные ауры, они приносят удачу, – объяснил он, хотя на самом деле врал – никакой удачи эти птицы не приносили, наоборот, считалось, что своим плачем они предвещают смерть.

Через неделю они вернулись к прежнему маршруту, сделав крюк, чтобы избежать встречи с северными полками, и еще несколько недель ехали по Северным пустошам – широкой равнине между двумя горными грядами. Это были владения Вольтов, духов северных ветров. Здесь Канцлер почему-то взял манеру ездить верхом по ночам. Иногда компанию ему составлял Капитан Вильрен.

– Как вам Север, Капитан? – как-то спросил Эльте.

– Холодно, – ответил Вильрен.

– А по мне так в самый раз, – пожал плечами Эльте.

– У вас кровь холодная, – отозвался Капитан.

– А у вас, значит, горячая? – хмыкнул Эльте.

– Видимо, – заметил Вильрен.

– Вы что-нибудь узнали? – спросил Канцлер.

Эльте приказал Капитану навести справки о судьбе Эльжебет Дирин.

– Пока нет, – Вильрен покачал головой, – письма еще не пришли.

Да и странно было бы, если бы он уже получил ответ – письма на Север всегда шли долго. На следующий день они преодолели горный перевал, и Канцлер отправился на дальний Север с небольшим отрядом. Целью этого отряда была деревня с названием Штайн, «камень» на древнем северном наречии. Они ехали вдоль моря. Ветер выл свою дикую песню в кронах корабельных сосен, одиноко кричали морские птицы, размеренно шумел прибой, изредка, когда они подъезжали слишком близко, окатывая их холодными брызгами. Солдаты ежились от пронизывающего холода, Канцлер же, казалось, его не замечал. Чем ближе они подъезжали к Штайн, тем более пустым становился его взгляд. Они прибыли в деревушку еще до рассвета. Канцлер подъехал к лейтенанту, командовавшему отрядом, и указал ему на холм.

– Там, – коротко сказал он.

Лейтенант неловко кивнул, скованный близостью такой важной персоны, как Канцлер Эльте, и тут же отрывистым голосом отдал приказ. Всадники с зажженными факелами направились к капищу, принесли хворост, и через несколько минут капище охватил огонь. Они проехали в центр деревни к столбу, у которого зачитывались указы Императора. Шум разбудил людей, растрепанные, полуодетые, они выходили из своих домов и собирались на площади. Канцлер держался чуть в стороне, он замотал лицо шарфом так, что остались видны только глаза, и стал рассматривать тех, кого не видел двадцать шесть лет. Лейтенант отрывисто зачитал указ Императора, для красноречия отпуская крепкие выражения в адрес той веры, которую пришел уничтожать. Канцлер не слушал его, он смотрел на лица. Вот пекарь, такой же, как и был, ничуть не изменился, вот его сильно постаревшая жена, а женщина, стыдливо захлопывающая на груди шаль – их младшая дочь, совсем еще ребенок, когда Канцлер уехал из Штайн. Другая женщина с усталым лицом – Ортелла, ровесница Эльте, товарищ его детских игр, ее отца забрало море за год до того, как уехал Канцлер. Кузнец и его старший сын, когда-то первый деревенский кавалер, а теперь пьяница с опухшим лицом, изуродованным страшным шрамом. Вилисса, деревенская знахарка, которой как было сто лет, так и осталось, и казалось, что она не постарела ни на день…. Канцлеру вдруг захотелось слезть с лошади, размотать этот чертов шарф и крикнуть им: «Эй, это я! Вы узнаете меня?». И они бы узнали, несмотря на прошедшие годы, потому что мало кто уезжал из Штайн дальше соседней деревни. Эльте был уверен, что его помнят, о нем рассказывают истории, причем, скорее всего, назидательные, с печальным концом и обязательной деревенской моралью. Порыв прошел, Канцлер снова видел лишь сонные деревенские лица. Лейтенант закончил читать указ. На деревню опустилась тишина.