Про цирк Тимошка уже слышал. Отец рассказывал ему, что в столичном цирке выступает непобедимый силач Иван Поддубный, одной рукой поднимающий десять человек! Оказывается, что кроме родного, русского богатыря Поддубного, в цирке есть заморские тигры и змеи! Тимка подумал, что хорошо было бы познакомиться с храбрым укротителем змей и спросить, как он смог заполучить настоящего питона? Вдруг это та самая змея, с которой он обязан прожить всю жизнь…
Из двери булочной потянуло восхитительным запахом свежей выпечки.
«Поставщик двора Его Императорского Величества» – прочитал Тимошка на отсвечивающем глянцем зеркальном стекле. Он с интересом уставился на толстого представительного пекаря в ослепительно-белом фартуке: неужели он носит булки самому царю и царице? Булочник подмигнул Тимке, поклонился Нине Павловне и расплылся в широкой улыбке:
– Заглядывайте к нам, барыня, не забывайте.
«Как тут забудешь, когда за день такой аппетит разгулялся, – вздохнул про себя Тимошка, – вырасту, куплю дяде Пете и тёте Симе самый большой крендель».
– Хи-хи, паренёк, подари и мне кусок, – раздался сзади тоненький голосок.
Тимошка обернулся и успел заметить, как в сумрачную арку проходного двора метнулась растрёпанная юркая тень.
– Чур меня, – перекрестился он украдкой, – не иначе как привиделось.
У ворот дома Арефьевых величаво возвышался над прохожими старший дворник Иван Лукин. Он снисходительно наблюдал, как крестьяне разгружают телегу с дровами, и время от времени зычно покрикивал на них, давая понять, кто здесь главный: «Пошевеливайтесь, лапотники, чай не у себя в деревне. В стольный город прибыли, это вам не хухры-мухры».
– Доброго здоровьица вашему семейству, – степенно поклонился он Нине Павловне и как давнему знакомому пожал руку Тимошке. – Землячок это мой, барыня, односельчанин, – пояснил он свои действия. – Вы уж отпустите его ко мне повечерять да чайку попить.
– Пообедаем, и отпущу, – пообещала Нина Павловна.
Тимошка козликом взбежал на второй этаж и нетерпеливо застыл около двери: «Как там Танечка? Наверное, ей было скучно одной?»
В темноте квартиры не было слышно ни шороха, и Тимошка отпрянул от неожиданности, когда из дверного проёма появилась горничная.
Нина Павловна стянула кружевные перчатки и вопросительно посмотрела на Машу:
– Как Танюша?
Девушка развела руки в стороны и укоризненно покачала головой:
– Сегодня наша барышня не в духе. До сих пор ничего не ела.
– Я её сама покормлю, – Нина Павловна поспешно отколола от пышной причёски изящную шляпку и прошла в комнаты.
Тимошка скользнул взглядом по враз ставшему недовольным лицу Зиночки и поспешил за хозяйкой:
– Нина Павловна, можно я вам помогу?
– Помоги. Но как только я подам знак, немедленно уходи. Танюша может сконфузиться.
Тимка кивнул и затаился в уголке столовой.
«Наверно, это очень тяжело быть не только слепым, но ещё глухим и немым», – сокрушался про себя Тимошка.
Он закрыл глаза, заткнул уши и попробовал вообразить себе, каково это – не видеть и не слышать, но понял, что даже представить этого не может. Неужели Таня никогда не видела маминого лица, не слышала её голоса, не понимает, одна она или около неё есть кто-то еще – тот, кто может помочь и защитить? Если бы Таня попала к тётке Мане, она бы точно пропала. Кто бы её кормил и поил?
Тимошка открыл глаза и увидел, как Нина Павловна медленно вводит Танюшу в столовую.
