Жизнь как притча - страница 11

– Почему ты решил, что я караулю Бога? – монах присел рядом с нищим.

– Потому что я тебя знаю. Ты Савва, раб Божий, о тебе ангелы поют, а я их слышу…

– Саввушка, пригласи человека в трапезную и поспешим, братия уж, чай, собралась, – раздался за спиной старца голос отца Игнатия.

Савва обернулся и, ища среди выходящих из храма отца настоятеля, ответил:

– Благодарствую, отче.

Не обнаружив Игнатия, он вновь повернулся к нищему, однако место, где сидел Божий человек, было пусто.

– Да где же он?

Старец поднялся и стал высматривать нищего на дорожке, ведущей к храму. Вдруг он оставил поиск и тихо шепнул: «Ах я неразумный!» Затем трижды перекрестился и, замкнув в улыбке уста, поспешил в трапезную.

Разглядев на лице старца смущение, Агатий спросил:

– Отче, что с вами?

Тот покосился на келейника и глубоко вдохнул.

– В общем, так, Агаша. Надумал я до президента Российского идти. Потолковать мне с ним надо. Молчи! Знаю, трудная предстоит дорожка…

– До президента?! – вспыхнул Агатий. – Так это ж в Москву надобно. Не-е, отче, вам отлучаться от монастырских стен никак нельзя – пропадёте, ей-богу, пропадёте!

– Ничегошеньки не поделаешь, дружок, видно, надобно мне пострадать. Пора пришла.

Агатий как просветился.

– Отче, тогда и меня с собой возьмите!

Старец посмотрел на пылкого юношу. «Возьму, обязательно возьму», – мелькнуло в его голове.

– Что ты, что ты! Нельзя тебе со мной, никак нельзя.

Агатий вжался в костлявый бочок Саввы и повторил просьбу:

– Отче, не гони!

Они шли по степной дорожке. Накрапывал дождик. Было свежо, тепло и сыро.

– Грибное состояние бытия! – усмехнулся Савва.

Старец шёл чуть позади Агатия. «Так мне легче», – говорил он, стараясь всякий раз пропустить юношу вперёд. На самом деле причина была проста: его разрушенные колени отзывались на каждый шаг то ноющей, то покалывающей болью. Порой, зацепив ногой дорожный корешок или заступив в ямку, вырытую кротом-доброжелателем, старик вскрикивал и невольно выдавал себя.

– Присядем, – предложил он, располагаясь на выступающей из земли груде валунов, разогретых жарким июльским солнцем.

– А вот и водица!

Меж камней сочилась из земли влага. Кто-то из сельских жителей сделал небольшой приямок, и получилась вполне сносная запруда.

– Есть хочется! – засмеялся юноша, улыбаясь и вытирая губы.

– И то верно, – согласился старец, вслед за Агатием отведав ключевой водицы. – Что там у нас?

Юноша снял со спины рюкзак и достал полбуханки ржаного хлеба, банку рыбных консервов и литровую бутыль с квасом.

– Негусто, – подытожил он, раскладывая угощение.

– А почему мы не собираем грибы? – улыбнулся Савва и указал на защитную посадку метрах в двухстах от дороги. – Сбегай-ка, дружок, вон в тот березнячок. А я хлебец пока нарежу.

Действительно, минут через десять Агатий вернулся, придерживая обеими руками на груди множество крепких длинноногих подберёзовиков.

– Отче, вы прям Христос! Повелели, и я наловил полные сети!

– Ну и сравнения у тебя! – вздохнул старец, принимая у Агатия дары сибирского леса. – Верно говорят: молодость не знает границ, потому что никогда их не видела.

Шаг за шагом хромоногий клюкарь Савватий и лёгкий как перышко Агатий продвигались по сухой наезженной дороге в сторону посёлка Зелёный Бор. Целью путников была железнодорожная станция. Расположенный в двенадцати километрах от Минусинска посёлок имел прямое железнодорожное сообщение с Красноярском. «А там и до Москвы недалеко!» – шутил старец, продумывая с Агатием маршрут предстоящего путешествия.