Читать онлайн Евгения Фабр - Жизнь как жизнь

Сладко затягиваясь сигаретой «Ява» Варька сидела на крышке унитаза

и самозабвенно читала толстую книгу.

– Опять ты книжку читаешь! – раздался раздраженный голос за дверью. – В туалет сходить невозможно, – продолжал ворчать отец. – Уже целый час сидишь.

Она сидела всего минут десять, но точность тут и не требовалась.

– Сейчас. Только в душ схожу.

Варька сделала последнюю затяжку, аккуратно завернула бычок в туалетную бумагу и спустила в унитаз. Затем открыла душ и снова продолжила чтение. Нужно было, чтобы запах свежего табака хотя бы немного выветрился. Холодный душ слегка развеял дым, и Варя увидела в зеркале свое отражение. Вода продолжала шуметь, пока, кое-как заметая следы, она тщательно вымыла руки, прополоскала рот и слегка смочила волосы, чтобы было видно, что она только что из душа. После чего, прираспахнув халат, закрыла кран и вышла из «совмещенного санузла». Варя не беспокоилась об остатках запаха. Отец курил сам, поэтому в квартире всегда стоял застарелый табачный дух. Но расстраивать маму Варя не хотела.

Курить начала Варька с восьмого класса. Пристрастилась она к этой заразе из-за Кита – своей тайной любви. Вообще-то звали его Никита. Прозвище прилипло к нему с первого класса из-за высокого роста. Ради него Варька все время вертелась в их компании с вечными перекурами. Однажды, чтобы обосновать свое очередное присутствие, она попросила дать затянуться. Кит со смехом прикурил сигарету и протянул подруге. Варька, как показывали в кино, небрежно зажала её между пальцами, набрала в рот дым и, надув щеки, важно выпустила его обратно. Мальчишки покатились со смеху. Кит отобрал сигарету, глубоко затянулся, так что в ней что-то заискрилось и зашкворчало, и выдохнул целое облако густого дыма. Кит был высоким красивым малым, и это у него так красиво получалось! Во рту у Варьки было противно и горько. Жгучая слюна вызывала тошноту, но сплюнуть она стеснялась. Кое-как подавив чувство отвращения, Варька решила, что обязательно научится курить так же красиво, как Кит. И… научилась.

Характер у Варьки был «нордический», присущий ярким представителям знака Весов. Варя никогда ни с кем не ссорилась. Вывести её из равновесия было трудно. Но если уж очень доставали, она просто начинала плакать. Плакала она тихо, украдкой вытирая слезы. А плакать было из-за чего. Варькин отец, уволенный в отставку в чине полковника, пил по-черному. Бутылка водки в день была обязательной минимальной дозой. Жизнь в такой обстановке выработала у Варьки два замечательных качества – выдержку и решительность. Возможно, эти черты характера достались ей от отца. Он прошел Великую Отечественную от самого начала до Победы. Отдав всю сознательную жизнь службе Родине, он и пил-т от своей невостребованности и ощущения ненужности. Варькина мать терпела, не потому что была женщиной робкой, а потому что деваться было некуда.

Крохотная двухкомнатная квартирка – это все, что у них имелось после комнаты в коммуналке на Ленинском проспекте. Мама, чтобы как-то обуздать мужа, настояла даже на продаже их дачи в очень приличном месте под Москвой. Варька выросла и провела на этой даче самые счастливые годы детства. А при каждом воспоминании одного из эпизодов тамошней жизни Варька чувствовала, как её щёки начинали полыхать от стыда.

Жаркий день подмосковной середины лета на исходе. В саду на лужайке на мохнатых цветках душистой люцерны спят бабочки. Почти на каждом цветке, сложив разноцветные крылышки, тихо дремлют эти небесные создания – от голубых нежных крохотных мотыльков и обычных белых капустниц до шустрых шоколадниц и величавых махаонов.

Из кустов малины появляется маленькая девочка в белых трусиках. На веревочке, перекинутой через шею, висит жестяная банка с чуть приоткрытой крышкой. Девочка осторожно двумя пальцами берет спящую бабочку за сложенные крылья и сует её в банку, потом берёт следующую, выбирая только белых капустниц. Бабочки начинают просыпаться и вяло трепыхать крыльями. Но это девочку не смущает. Усевшись на тёплую от дневного жара землю, она берёт толстую иглу с вдернутой в ушко крученой ниткой и, высунув от усердия кончик языка, начинает нанизывать живых бабочек, делая из них трепещущуюся гирлянду. За этим занятием и застает её мама… Мама укоризненно смотрит на девочку.

-Зачем ты их так? Они же живые…

Эта дачка была единственной отдушиной для Варькиного отца, после его увольнения из армии. Он с удовольствием проводил там большую часть года. Обихаживал дом, участок и… пил со сторожем и соседскими мужиками. Варькина мама боялась, что он допьется до белой горячки. Дачу продали за приличные, по тем временам, деньги. Этих денег с лихвой хватило бы на доплату за трехкомнатную квартиру, но они разошлись, не принеся никому ни счастья, ни покоя.

Наступал новый 1977 год. Отец пил по-прежнему, только уже в квартире на глазах у Варьки. Громкие пьяные скандалы доводили её до исступления. Дома Варя старалась бывать как можно меньше и в пререкания с родителями не вступать. Тем более что жизнь вне дома была просто замечательной. Класс, в котором она училась, был сильный и дружный. В школе на Ленинском проспекте собрались ребята, переехавшие из центра города из сносимых старых домов и расселяемых коммуналок. В основном это были дети коренных москвичей, либо поселившихся в Москве еще до войны. Из Варькиного класса вышло восемь медалистов. Со временем почти все её одноклассники окончили институты. А пока жизнь текла весело и беззаботно. Обычно собирались в большой квартире Кита.

В Кита Варя влюбилась первого сентября 1974 года прямо во дворе школы, и не просто первого сентября, а с первого взгляда первого сентября, как только увидела его в числе новичков, переведённых в их 9А из другого микрорайона. С Китом в новую школу перешли ещё несколько ребят, в результате в классе сложились две группировки, лидерами которых стали Кит и Варя. Группировки не враждовали, но присматривались и притирались друг к другу. Первая стычка характеров двух «лидеров» произошла на первом же комсомольском собрании класса. На повестке дня стоял вопрос: выбор комсорга. Были предложены две кандидатуры – Кит и Варя. В результате непродолжительных дебатов, учитывая численный перевес «старичков» и мнение «классной» Серафимы: «Надеюсь, Варя будет принципиальным честным комсоргом», путём открытого голосования была избрана она. А вот старостой избрали Кита. После окончания собрания Кит подошёл к Варе и, ехидно улыбнувшись, переспросил:

– Так, значит, ты у нас принципиальная?

– Ага, – прыгая на одной ножке вокруг своей парты, – кивнула головой Варя.

В конце сентября с целью «сплочения коллектива» Серафима предложила организовать турпоход в какой-нибудь литературный музей под Москвой. Выбрали музей – усадьбу «Мураново», последним владельцем которой был русский поэт Тютчев. Учитывая возраст Серафимы, пойти в поход она не могла, поэтому в Мураново с ребятами пошла молодая преподавательница химии, тем более что именно там, буквально в двадцати минутах ходьбы от усадьбы была её дача. Школьный поход – это всегда одно и то же: комары и песни у костра, макароны с тушёнкой и втихаря распитая бутылочка лёгкого вина или водки (в зависимости от испорченности «детишек»). Но самое интересное – это ночёвка. Вот тут-то и выясняется всё самое сокровенное: кто и с кем исчез в чаще леса, как распределились места в палатках, ну и ещё много чего любопытного.

В этот раз всё было значительно прозаичнее: по причине разгара осени комаров не было, ночевали не в палатках, а на мешках с картошкой, сваленных на дощатой веранде старенькой дачи. На картошке спать было неудобно и холодно. Все старались улечься поплотнее и потеснее прижаться друг к другу. Варя, натянув на голову широкий ворот свитера, и обняв толстую тёплую Ленку, только решила подремать, как в полной темноте кто-то бесцеремонно втиснулся между ними. Кит сгрёб тоненькую Варю в охапку и рывком прижал к себе. Сердце её и так билось через раз, а тут почти остановилось. Кит тихонечко целовал её руки, лоб, щёки. От пыльных мешков шёл тяжёлый запах земли, но Варя задыхалась не от него.

Утром видение исчезло. Варя так и не поняла, что это было. Ребята злые и не выспавшиеся собирались домой. Ночью выпал первый сентябрьский снег, в вёдрах замёрзла вода, и невозможно было даже ополоснуть лицо. К электричке брели гуськом, отворачиваясь от холодного утреннего ветра. Жарко было только Варе. Она исподволь поглядывала в сторону Кита, но он был совершенно невозмутим. От этого Варе было ещё обиднее. Так и тянулась эта непонятная любовь весь девятый класс. Кит вообще не обращал внимания на Варю, и как она ни старалась, он лишь изредка бросал в её адрес едкие замечания. «Кривая» успеваемости Вари поползла вниз. В присутствии Кита у неё начинали дрожать руки, и откуда-то появлялось косноязычие, одним словом – все признаки сильнейшей влюблённости.

Только в конце девятого класса отношения их потеплели. Самолюбивый Кит перестал видеть в Варе соперницу и у них наладились вполне сносные отношения, перешедшие позже в дружбу. Варя оказалась «своим парнем» и никогда не напоминала Киту о той ночи, хотя сама с замиранием сердца часто грезила о ней, пуская одинокую слезу над сонетами Шекспира. Боясь нарушить то хрупкое равновесие, которое установилось между ними, Варя не позволяла себе никаких внешних проявлений любви. Только снился он ей почти каждую ночь.

Родители Кита были людьми занятыми, увлечёнными наукой и искусством. Мама, окончив Московскую консерваторию, пошла по административной линии и заведовала репертуарным отделом Большого театра. В свободное время она пела в народном оперном театре ДК Железнодорожников том самом, который по легенде был построен на бриллианты, найденные в одном из двенадцати стульев. Папа был доцентом и преподавал какую-то техническую дисциплину в Московском лесотехническом институте. Они часто ездили в заграничные командировки, откуда привозили редкие вещицы, каких не было в московских магазинах: ГДРовские синие джинсы, о которых мечтал каждый мальчишка, редкие пластинки, деликатесный алкоголь с яркими непонятными этикетками и прочие штучки. Будучи творческими людьми, они не мешали ребятам в их «невинных детских забавах» и часто сами принимали в них участие. Сначала простой Кинг, а потом Преферанс и Бридж стали любимыми «интеллектуальными» развлечениями их молодёжной компании. Кроме того, большими праздниками и поводом для вечеринок были дни рождения.

День рождения Кита и его младшего брата Михи праздновали в один день, потому что оба родились в марте. Только в этот день собирались вместе друзья Кита и Михи. Во главе стола обычно сидели родители, если не «смывались» от забот на дачу. Они знали кучу смешных историй из театральной и научной жизни Москвы и рассказывали их в лицах так, что все покатывались со смеху. Варя стала постоянным и желанным гостем в этом доме. Родители Кита видели в ней потенциальную невесту. Не видел только Кит. Для него Варька была просто отличным парнем. В компании, под какой-нибудь зажигательный «сингл», она могла на спор раз пять без перерыва протанцевать, не повторяясь в движениях с ней можно было расписать пульку, в сумерках у походного костра поделиться наболевшим, поплакать «в жилетку» и она обязательно поймет. В общем – классная девчонка, ещё и симпатичная. Но не больше.