Жизнь мальчишки - страница 39

– Мальчишка, ты отлично выглядишь! – как ни в чем не бывало опять прервал его дедушка Джейберд и, наклонившись через Гранда Остина, похлопал меня по колену. – Ребекка, надеюсь, ты достаточно кормишь его причитающимся ему мясом, а? Знаешь, растущие парни нуждаются в мясе для своих мускулов!

– Ты что, не слышишь? – спросил его Гранд Остин, кровь теперь пульсировала на его щеках.

– Не слышу что? – переспросил его дедушка Джейберд.

– Прибавь громкость на слуховом аппарате, Джей, – сказала бабушка Сара.

– Что? – переспросил он ее.

– Громкость прибавь на аппарате, – закричала она ему, окончательно теряя терпение. – Прибавь громкость!

Пасха предвещала оказаться запоминающейся.

Дождь продолжал барабанить в крышу и входящие с улицы мокрые люди здоровались с уже сидящими внутри. Дедушка Джейберд, чье лицо было худым и вытянутым, а коротко остриженные седые волосы торчали серебристым ежиком, изъявил желание поговорить с отцом об убийстве, но отец коротким отрицательным движением головы отверг все попытки к подобным разговорам. Бабушка Сара спросила меня, играл ли я уже в этом году в бейсбол и я ответил что да, уже играл. У бабули Сары было круглое доброе лицо, с полными щечками и голубыми глазами в сетке морщин, но я отлично знал, что она часто задает дедушке Джейберду за его выходки по первое число и тогда ее глаза горят яростным огнем.

По причине дождя все окна были плотно закрыты и скоро в церкви стало нечем дышать. Вокруг царила сырость, пол был влажным, по стенам текло с потолка, над головой стонали и рычали, разгоняя густой воздух, лопасти вентиляторов. Отовсюду со всех сторон церкви доносились сотни разнообразных запахов – духи, лосьоны после бритья, тоник для волос, плюс сладчайший аромат бутонов, украшающих шляпки и воткнутых в петлицы пиджаков. Появились певчие, все как один в пурпурных мантиях. Прежде чем певчие успели закончить первый гимн, я под рубашкой уже обливался потом. Гимн пели все сообща и стоя, и как только отзвучала последняя строфа, все поспешно расселись на места. Две более чем упитанные дамы – миссис Гаррисон и миссис Прасмо – вышли к кафедре и несколько минут говорили о фондах пожертвований в пользу нуждающихся семей в Адамс Вэлли. После чего все снова поднялись, спели новый гимн и опять дружно уселись. Рядом со мной оба моих деда тщательно выводили слова гимна и их голоса напоминали могучий весенний лягушачий рев в болотистом пруду.

Потом за кафедру встал полнотелый преподобный Ричмонд Лавой и начал рассказывать нам о том, что за великий день сегодня, ознаменованный воскрешением Христа из мертвых и все такое. Под правым глазом лицо преподобного Лавоя было отмечено бородавкой с запятой из коричневых волосков, на голове его волосы были тронуты сединой по бокам и каждое, без исключений, воскресенье от горячей жестикуляции и энергичной молитвы его зализанная назад челка прорывала узы удерживающего ее лака и падала каштановыми прядями ему на глаза. Жену преподобного Лавоя звали Эстер, имена троих их детей были Мэтью, Люк и Джонни.

Примерно посреди проповеди преподобного, когда его голос уже начинал тягаться силами с грохотом бури за окнами церкви, я внезапно понял кто именно устроился на скамье прямо передо мной.

Демон.

Эта девочка могла свободно читать ваши мысли. Это было общеизвестно. Вот так и теперь, как только мысль о ее присутствии пронизала мое сознание, ее голова начала поворачиваться ко мне и уже через мгновения она смотрела на меня своими черными, как уголья, глазами, взгляд которых вполне был способен заворожить ведьму в самую темную полночь. Имя Демону было Брэнда Сатли. Ей было десять лет от роду, у нее были огненно рыжие прямые волосы и бледная кожа, усыпанная крупными коричневыми веснушками. Ее густющие брови были похожи на ярких гусениц, а заметно несимметричные черты лица наводили на мысли о том, что когда-то какой-то охваченный трепетным ужасом христианин пытался сбить огонь с ее пылающей головки, причем использовалась для этого не менее чем лопата. Левый глаз Демона был больше правого, ее нос напоминал крючковатый клюв с двумя зияющими дырами, ее тонкогубый рот мог свободно бродить с одной стороны лица на другую. Демон оправдывала свое наследство на все сто; ее огненноволосая и рыжеусая мать выглядела натуральной сестрой пожарного гидранта, а ее рыжебородому отцу мог позавидовать любой свежевыкрашенный почтовый ящик. Само собой, что имеющая таких огненных родичей Брэнда Сатли была мало сказать странноватой – она была колдуньей, это точно.