Совершив утренний туалет, готовили завтрак сообща, завтракали долго, с наслаждением, не спеша, будто жаль было расставаться с этим домом. Снова рассказывалось о Венгерской эпопее, бесстрашно все трое давали политическую оценку происшедшим событиям. По своей профессии хозяин дома был журналист, международник, и имел по событиям вполне трезвое суждение, и знал, что его мнение эти люди не унесут за пределы этой квартиры. Прощались с гостеприимным хозяином уже во втором часу дня, до поезда было еще много, он отходил в десять вечера, и было время еще походить по городским паркам, побывать во Владимирском соборе, посетить Софию.
Бурная ночь и хождение по городу, вроде и не утомили наших друзей, правда, Астра видела, что Николай себя чувствует несколько натянуто, скажем, тяготится своими действиями. Он был цельной натурой и все с ним происходящее воспринимал, как измену своей семье, как он думал, в первую очередь дочери. И Астре пришлось его успокаивать. Она была значительно старше Николая, ей было близко к сорока, а ему двадцать пять. И ее успокоительные слова были похожи на слова мужчины, который только что лишил девственности молодую девушку.
Она говорила:
– Ты не переживай, что меня пару раз поимел. Это не грех, это жизнь. Тебя не убыло, ты остался таким же добропорядочным отцом, ведь не думаешь ты, что у тебя возникли обязательства по отношению ко мне, хотя, я всегда готова буду тебя утешить во всех твоих неприятностях и невзгодах.
– Я понимаю всю абсурдность своих переживаний, и даже не буду тебя переубеждать, поскольку я честно должен тебе признаться, что мы оба проявили слабость.
– Так я тебе скажу, ответила она, что о такой слабости, как ты говоришь, мечтает каждая женщина. И в моменты нашей слабости иллюзорно казалось – вот оно, счастье.
– Тогда не будем об этом больше говорить, лучше сосредоточиться на будущем, на том, что нас ждет в дальнейшем.
– А в дальнейшем нас ждет еще одна ночь, у меня дома, когда приедем. Не пойдешь же ты в два часа ночи через весь Бердичев на красную гору. Я себе этого не прощу. Разговор шел в поезде, он мчал их к дому, и они сидя, задремали, благо, усталость давала себя почувствовать. А когда приехали, добирались до ее дома пешком, и ночь радости и печали повторилась. Николай ушел от Астры во второй половине дня. Был воскресный день, он посетил своих солдат в их палатах, и остаток дня в полном одиночестве, но уже в другом качестве, со значительно измененной психикой провел дома, готовясь завтра представиться командованию, как прибывший из госпиталя.
На следующий день он был уже на службе, и ему сразу предоставили очередной отпуск на месяц, за прошлый год. Таким образом, ему экономился отпуск за текущий. Через пару дней Николай был уже в Белгороде, его встречала большая семья жены, Людка с ребенком, две козы, собака Тюбик, и кошка Брыська, и было так уютно и так тепло, и так по родному, что слезы наворачивались. Когда они с Людой собирались в отпуск, то мечтали каждый день ездить в Одессу, развлекаться в ее цивилизации, но сейчас ему ничего не хотелось, только хотелось спокойствия семейного, такого, каким он его застал в первый день. И домашние, отнеся его настроение к последствиям пережитого в боевых действиях, относились с пониманием и не торопили его с чем-бы то ни было. По утрам он с тестем и удочками отправлялись на Днестровский лиман, без рыбы не возвращались, да еще пристрастились ловить раков, и это было удовольствие, когда поднимаешь раколовку в метр диаметром, а в ней пять-шесть раков, да каких крупных, Днестровских. Николай научился этой премудрости и вскоре перестал ловить рыбу и только охотился за раками.
