Взрыв произошел накануне одной из предпраздничных вечеринок. Я достала из шкафа и надела свое любимое платье. Его струящаяся черная ткань мягкими складками обнимала мою фигуру, а простота покроя смотрелась элегантно и благородно. Я примеряла перед зеркалом украшения, решая, какие надеть, когда ко мне подошёл Джон. Окинул меня долгим взглядом, а потом спросил:
– Ты же не собираешься идти в этом, да?
Я удивлённо обернулась.
– Собираюсь, – спокойно ответила я.
– Я думал, ты пойдешь в новом платье.
У меня ёкнуло сердце. Несколько дней назад Джон притащил ужасное блестящее платье свекольного цвета, отделанное огромным количеством деталей: тут и бисер, и пайетки, и вышивка, и какие-то нашитые цветочки. Когда я его померила и увидела себя в зеркале, мне огромного труда стоило выдавить из себя благодарности довольному Джону. Из зеркала на меня смотрела вульгарная девица по вызову, в коротком декольтированном платье, блестящем, как сорочье сокровище. К тому же его цвет меня, рыжеватую шатенку, преображал в краснолицую и красноглазую даму старше своих лет.
Я мягко возразила:
– Джон, мне хотелось бы пойти в этом платье, я буду чувствовать себя в нем увереннее.
– Глупости! – отрезал Джон. – Я купил тебе платье специально для этой вечеринки. Переодевайся.
– Я уже одета, – упёрлась я, – и мы уже опаздываем. Я пойду в этом.
– Полли, что за внезапные капризы? – рассердился Джон. – Мы же всё решили.
– Не припомню, чтобы участвовала в принятии этого решения, – вскинула я брови, – и капризничаешь здесь, кажется, только ты. Я готова, нам пора идти.
– Но я не хочу идти с тобой, когда ты в таком виде, – брезгливо оттопырил губу Джон.
– То есть ты хочешь, чтобы рядом с тобой была краснорожая деревенская проститутка? – не выдержала я.
Джон опешил. Кажется, это был первый раз, когда я осмелилась открыто возражать ему. На его лице заиграли желваки, дыхание стало тяжёлым. Я испуганно затаила дыхание.
– Понятно, – процедил он, делая шаг ко мне.
Я инстинктивно отшатнулась, но он в два шага преодолел разделяющее нас расстояние и схватил меня за плечи.
– Ты не пойдешь в этом, – свистяще прошипел он в моё лицо, но, несмотря на мой страх, я не сдалась.
– Я не надену твое свекольное платье, оно ужасно. Можешь сам его надеть, если тебе оно так по вкусу.
– Отлично, – он внезапно стал удивительно спокоен, даже красные пятна с лица исчезли. И это напугало меня больше его яростно сверкающих всего мгновение назад глаз.
Джон сделал шаг назад и резким движением обеих рук разорвал мое платье на груди. Я вскрикнула, пытаясь вырвать ткань из его пальцев, но он продолжал тянуть платье в разные стороны, пока разрыв не достиг подола. После этого он оттолкнул меня назад, молча развернулся на каблуках и вышел. Я услышала, как хлопнула входная дверь, а затем шум машины за окном.
Он порвал моё любимое платье и как ни в чем не бывало уехал на вечеринку, оставив меня плакать над испорченной вещью.
А через несколько дней я получила от него пощечину и ушла из дома.
Когда мы с Ником приехали в нашу с Джоном квартиру, чтобы забрать мои вещи, я первым делом бросилась к шкафу. Открыла дверцы, до обморока боясь увидеть там груду испорченных тряпок. Но нет, вещи были нетронуты. Видимо, Джон не думал, что я действительно ушла. Я забрала весь свой гардероб, оставив все купленные Джоном шмотки. Когда я дома развешивала одежду в шкафу, слезы текли и текли по моему лицу.
