Так и жила она… ни мамки… ни папки… ни мужа… Только две доченьки…
Хорошо, хоть Василий повстречался в один прекрасный день. С ним хорошо.
Так и жила она дальше… с Васенькой… любимым…
Жили они… не тужили… По-всякому было…
Работали… По-хозяйству копошились… Ничего не загадывали…
И вот однажды, а случилось это ровно в одну из пятниц, когда по телевизору шла замечательная передача «Поле чудес», совсем нежданно-негаданно для себя Антонина Саввична получила уведомление о том, что её родной отец Полонский Савва Григорьевич, проживающий в городе Москве, скончался и оставил ей всё своё движимое и недвижимое имущество. Известие это ошарашило её настолько, что в первое время Тоня потеряла даже дар речи; такого развития события: мрачного, с одной стороны, и радостного с другой, она вообще не предполагала. Не думала. Не ждала. У Антонины Саввичны даже и в мыслях ничего подобного никогда не возникало. Да и не могло быть, ведь папаша для неё никто, он навсегда был вычеркнут из её жизни, для неё его просто не существовало в природе.
«Видно, совесть у папаньки проснулась в последний момент. Или подсказал кто. Значит, он всё-таки думал обо мне…» – завертелось в голове женщины.
Но, так или иначе, у неё в руках находится официальный документ на наследство. С печатями гербовыми. И она оказалась единственной преемницей своего неожиданно проявившегося из небытия родителя.
Так Тоня стала обладательницей трёхкомнатной квартиры в чудесном спальном районе столицы. Не было бы счастья, да несчастье помогло. Или «Поле чудес» подсобило.
И Антонина с Василием вскоре стали москвичами… жителями столичного града.
Супруги обустроили квартиру на свой лад. Кое-что привезли из своего домика, самое необходимое, самое дорогое, самое сердечное и душевное. Кое-что прикупили здесь, в столичных магазинах. Всё что надо для семейного очага, для домашнего уюта.
Теперь они живут в первопрестольной.
Дружно живут. Слава тебе, Господи…
Вот ведь как в жизни бывает…
Чудеса! Да и только…
>Глава 61
"Проблемы в раздевалке"
Если не можешь кусать, не показывай зубы.
Еврейская пословица
«Мы шапки и шарфы не принимаем!»
Наутро Василий Никанорович опять пошёл в поликлинику.
Теперь уже со справкой из Пенсионного фонда. Даже с двумя справками.
В руке держал пластиковый пакет солидного размера. А в нём лежали горяченькие вкусненькие ароматненькие поджаристые пирожочки с яблоком, капустой, яйцом, рисом и тёртой на тёрке морковкой (штук десять-пятнадцать-двадцать… а то и больше), бережно и с любовью упакованные любимой женой Тонечкой по всем правилам кулинарного толка. Она их тщательно и скрупулёзно завернула сперва в новенький плотный пергамент и в толстые огромные бумажные салфетки, потом в большущий прозрачный целлофановый кулёк затолкала (сперва в один, затем в другой с разворотом в другую сторону, потом в третий опять с разворотом, чтобы зев одного кулька всегда в дно другого упирался), чтоб воздух холодный не проникал к горячим пирожкам, загнула и защипала края последнего, чтоб воздух вообще внутрь не проходил, сверху аккуратно укутала в толстенное махровое полотенце, очень бережно и дважды в тёмную полиэтиленовую плёнку замотала и липким красным скотчем закрепила по всем сторонам крест-накрест, как куколку, а поверх всего этого навороченного тщательно и с особой любовью обернула красивым, разноцветным, вышитым русской гладью, маминым столешником из волшебной льняной ткани. Чтобы не остыли! так мужу сказала умелая и заботливая Антонина Саввична. Молодец, Тонечка! Она чётко знает, как надо с пищевыми продуктами управляться, тем более с пирожками горячими. Чтоб они не охладились… чтоб горяченькими едоку достались… чтоб как бы с пылу… чтоб как бы с жару… Чтобы человеку они понравились…
